Работа секретных служб Российской империи до сих пор остается «белым пятном» отечественной истории. Между тем во все времена агентурная разведка и тесно связанная с ней контрразведка играли огромную роль при подготовке и ведении войны. Государственные деятели и военачальники стремились получать наиболее полную информацию о потенциальном и реальном противнике, принимая одновременно меры к исключению утечки подобной информации о себе.
В XVIII и начале XIX в. в России сбором агентурных сведений в мирное время занимались дипломаты, а в военное – офицеры квартирмейстерской части военного ведомства (впоследствии они стали называться офицерами Генерального штаба). Кроме того, командование пользовалось услугами так называемых «конфидентов» – лиц, вербуемых среди иностранных граждан и служивших исключительно за деньги. В это время еще не существовали специальные разведывательные органы. Руководство военным шпионажем находилось в руках высшего армейского командования.
Постепенно офицеры Генерального штаба начинают использоваться для разведки и в мирное время. Дело в том, что по мере развития военного дела доставляемые дипломатами сведения все меньше устраивали командование, поскольку не имели систематического характера и, как правило, являлись результатом деятельности людей, малосведущих в армии. «Конфиденты» же во все времена считались агентами второго сорта. Командование им мало доверяло, и они использовались лишь как платные источники информации, нуждавшиеся в постоянном контроле.
В 1810 г., когда уже не оставалось сомнений в том, что Наполеон не остановится перед вторжением в Россию, русский военный министр Барклай де Толли командировал в помощь дипломатам офицеров, которые были временно зачислены на различные дипломатические должности. «Добывайте сведения во что бы то ни стало и какой угодно ценой», – наставлял их Барклай де Толли. Особенно отличился в этом полковник граф А. И. Чернышев[1], часто бывавший в Париже, где он развил активную разведывательную деятельность. В числе его осведомителей оказался даже чиновник французского военного министерства. Незадолго до начала войны А. И. Чернышев доставил своему руководству полный план нападения Наполеона на Россию.
После разгрома Наполеона в Европе наступило политическое затишье. Поле деятельности тайной войны переместилось на азиатские границы империи. После турецкой кампании 1828–1829 гг. много внимания уделялось разведке на Кавказе. Одним из агентов кавказского наместника графа И. Ф. Паскевича[2] был поручик артиллерии Г. В. Новицкий, человек большой личной храбрости. Переодетый горцем, он в течение месяца путешествовал по Кавказу и, благополучно избежав гибели, доставил своему начальству много ценных сведений. В целях разведки в районах Средней Азии русское военное ведомство отправило туда ряд офицеров, поставлявших данные по Афганистану, Хиве, Бухаре, Хоросану и т. д.
Выдающейся по своей смелости и полученным результатам была командировка прапорщика Виткевича, поехавшего в 1837 г. под видом хивинского купца в Афганистан. Ему было поручено выяснить, как будут реагировать правительства Афганистана и Персии на поход русских войск в Хиву. Пережив множество опасных приключений, Виткевич блестяще выполнил задание.