Клементин вышла из спальни с новорожденным на руках. В маленькой гостиной ждали новостей трое. Огюст Тибо, новоиспеченный отец и хозяин дома, мерил комнату шагами. В очаге ворошил угли его лучший друг Тристан. Рядом скромно сидела Ализе, лучшая подруга роженицы. На секунду повитуха заколебалась, но потом решительно шагнула к ней и протянула ребенка.
– Почему мне? Отцу надо, – запротестовала девушка.
– Успеет еще… Иди к жене, – обратилась к Огюсту Клементин.
Тот хмуро взглянул на нее и прошел в спальню. Повитуха – за ним. Ализе неумело держала младенца, слегка подбрасывая. Тристан подошел к ней, отвернул одеяльце и с любопытством заглянул в лицо ребенку.
– Будто на Аделин похож…
– А мне кажется, вылитый Огюст.
Они говорили шепотом, боясь потревожить ребенка или его мать. В доме установилась тишина. Над полуночной деревней тоже ни звука, и даже море было спокойно как никогда.
Тибо вышел из спальни. В лице ни кровинки. Он рассеянно обвел глазами комнату и остановил взгляд на молодой паре. Ализе и Тристан любовались новорожденным и не сразу заметили хозяина дома. Девушка улыбнулась и спросила:
– Ну как?
Огюст молча уселся к очагу. В гостиную вошла Клементин и тихо объявила:
– Аделин больше нет.
Тристан быстро перекрестился. Ализе прижала к себе новорожденного, словно пытаясь защитить его от беды.
– Ведьма!
Крик прорезал ночную тишину, перебудил людей, скот, птицу – все живое вокруг…
– Ведьма!
Младенец заревел. Тристан бросился к окнам. Прежде чем он распахнул ставни, дверь открылась и на пороге возникла знакомая фигура.
– Ведьма! – крикнул молодой мужчина, указывая на Клементин.
Он все время был рядом, прятался в темноте, словно вор. Повитуха стояла прямо, спрятав руки в карманах безразмерного фартука, и с презрением смотрела на парня. Тристан сжал кулаки; Тибо не пошевелился. Подбородок у Ализе предательски дрожал, но она посчитала нужным вмешаться:
– Ноэль, постыдись! Всем сейчас худо… Аделин не хотела бы…
– Не трогай ее имя! Не трогай! Аделин должна жить, эта ведьма свела ее со свету!..
– Я могла помочь матери или младенцу. Она попросила спасти сына, – сказала Клементин.
Тибо обхватил голову руками и застонал. Ноэль с минуту смотрел на несчастного соперника, потом развернулся и исчез в темноте.
Ализе укачивала хнычущего мальчика и сквозь слезы повторяла:
– Все будет хорошо! Все обязательно будет…
События той ночи вихрем пронеслась в голове старой повитухи. Она нахмурилась и выбросила руку вперед. Камень взлетел в воздух, приземлившись точно на хребет пьяницы, задремавшего во дворе дома Клементин. Тот ужом взвился над землей и от боли заплясал на месте.
– Совсем осатанела! Когда ж ты сдохнешь?
– Не раньше тебя, дурака. Пошел прочь!
На крыльцо выбежала Одетт. Вражда между бабушкой и старым Ноэлем началась шестнадцать лет назад, и конца-края не было ей видно. Раньше выходки пьяницы пугали девочку. Теперь он, как любой опустившийся человек, вызывал у нее только презрение.
Клементин подобрала с земли новый камень и предупреждающе занесла руку над головой. Одетт решилась вмешаться:
– В самом деле, шел бы ты отсюда. Схлопочешь ведь почем зря – я лечить не стану!
– Больно надо! Знай свое место, ведьмино отродье…
Тем не менее, пьяница счел разумным ретироваться. Он отступил на безопасное расстояние и оттуда прокричал: