⇚ На страницу книги

Читать А потом она проснулась

Шрифт
Интервал

Говорят, когда-то давно, до самолета, соседку ласково звали Танечка. Или Танюша. До самолета Танечка легко порхала по лестнице в зеленом платье с оборками. И жила она, будто танцуя: вешала белье на веревки во дворе, мыла кафель лестничной клетки, бегала рано утром за железную дорогу, в техникум. Стройная, статная, окутанная свежим сиреневым ветром, высматривала кого-то вдали и торопливо постукивала по дорожке каблучками новеньких туфель. В глазах у нее плескались плотвички-смешинки, золотистые мальки-насмешницы. Она напевала грудным голосом, начесывала каштановые волосы и носила высокий шиньон, а еще мечтала встретить летчика и уехать с ним далеко-далеко, к морю. За это ей дали ласковое прозвище «артистка». И с любопытством наблюдали из окон, с кем это Танечка вернулась домой так поздно.

Всем было интересно, что будет с ней дальше. Все чего-то ждали, гадали, как сложится ее жизнь. Это была тайная розово-белоснежная лотерея городка, где она жила. Соседям и тетушкам из окрестных домов было небезразлично, что Танечка в итоге получит за свою красоту, правильно ли распорядится собой. Старушки на лавочках гадали, как у «артистки» выйдет: обычно или все же по-особенному, неожиданно и удивительно. Опустив вязанье на колени, старушки поправляли под подбородками платочки и вслух между собой раздумывали: потеряет Танечка голову, распустит все по ветру или вовремя спохватится, будет благоразумной. Некоторые, вроде одной злобной яги с клюкой, поджимали губы, вспоминая свою молодость и ветерок, который однажды превратился в вихрь, все унес, все разрушил. Им вроде бы хотелось для Танечки счастья, но было горько за свою сложившуюся по-обычному жизнь. Поэтому такие старухи были уверены, что и у «артистки» выйдет как всегда, как у всех. Но они тоже продолжали внимательно следить за ней. Любовались легкой походкой, кружевными кофточками, пышными юбками, новенькими туфлями на каблучке-рюмке. И зачем-то немножечко верили: а вдруг Танечка встретит летчика, высокого, вихрастого, с выправкой? И он увезет ее далеко-далеко, к морю. Всяко бывает, аэропорт ведь совсем близко.


Была у Танюши школьная подруга, похожая на нее как родная сестра, если бы девушки зажмурились и не двигались. Но в движении была эта Галина черноглазая, хохотливая, еще та штучка, с ветерком. Уже смолоду Галина вызывала у всех тревогу и опасения. Потому что слишком решительно пререкалась она по вечерам с матерью, слишком громко смеялась с парнями в сумерках, почему-то однажды горько плакала, возвращаясь с электрички. Никто особенно за Галиной не приглядывал, не интересовался, куда она идет, потому что насчет нее уже тогда все было ясно. Серый ветер подъездов и сквозняк подворотен нашептали, что еще школьницей носила Галина в портфеле плоскую бутылку коньяка, для дерзости, как в не наших фильмах. А еще будто бы всегда была у нее в сумочке пачка папирос, чтобы угощать парней и тут же с ними знакомиться.


Иногда соседки, ожидая автобуса, устав помалкивать и раздумывать о своем, принимались девушек сравнивать. Таня живет на втором этаже, с матерью, Клавдией Николаевной, заведующей промтоварным магазином. А отец у них погиб на войне. Мать одевает Танюшу с иголочки: туфли-лодочки, плащ, пальто-букле. Галина живет на пятом этаже, с матерью и бабкой. Про отца Галины ничего не известно. Зато известно, что мать и бабка Галины работают в пекарне, на Жилпоселке. Часто под вечер к ним заявляются забулдыги, играет музыка, слышны пьяные выкрики, грубый смех, пляски и ничего хорошего. Глаза у Танюши похожи на ягоды черной смороды, еще неспелые, твердые, но уже сладкие. А глазки Галины напоминают перезрелые, надтреснувшие от жары вишни. Танечка всегда пританцовывает и мечтательно улыбается по пути в булочную. Бежит, едва касаясь земли. А Галина глядит с вызовом, говорит низким, грубоватым голосом и через слово отшучивается. Она врывается во двор как вихрь в старом материном платье, ее правая нога чуть косолапит, но мужики почему-то от этого замирают и забывают, чего хотели сказать. Сравнив подружек подобным образом, завидев вдалеке автобус, соседки на остановке пожимали плечами, удивляясь, что может быть общего у таких разных девушек, почему они неразлейвода.