Мама Димку все-таки выпорола. А потом сама же и расплакалась. Села рядом с ним на диван и стала плакать. А я еще раньше расплакался, еще до того, как она его бить начала. Если бы у нас было две комнаты, то я бы обязательно убежал в другую комнату и закрыл за собой дверь, чтобы ничего не видеть. Но у нас только одна. Поэтому я сидел за шкафом на нашей с Димкой кровати и плакал.
А Димка не плакал. Он ни слова не проронил, когда его мама ремнем лупила. Он только тогда разревелся, когда мама начала плакать. Так мы все трое и плакали. Сначала они вдвоем сидели, а потом я к ним подошел.
Димка это мой старший брат. Я учусь в третьем классе, а он в пятом. В пятом «Б». Сегодня закончилась первая четверть, а у него в дневнике четвертная двойка по русскому. Вот его мама и наказала. Она уже две недели обещала это сделать, если он двойку принесет. Мы очень надеялись, что двойки не будет, но Татьяна Анатольевна ему все-таки двойку поставила. Как он ни старался. Но эти тесты и диктанты! Димка их терпеть не может. Всегда за них двойки получает.
Хорошо начался пятый класс. Ничего не скажешь. Не зря нас уже сейчас им пугают. Да-да, наша учительница Маргарита Павловна так и говорит:
– Ничего, вот перейдете в пятый класс, там вам учителя покажут, что такое настоящая учеба. Там вас жалеть не будут. Три шкуры с вас драть будут. Что заслужите, то и получите.
Вот так оно у Димки и получилось. А когда он у Ольги Васильевны учился, то у него двоек не было. Тройки были. Куда же без них? А вот двоек не было.
А теперь вот.
Мне Димку очень жалко. И себя тоже. Мне ведь тоже через два года в пятый класс идти. А теперь я уже заранее туда не хочу. Какая радость учиться, когда с тебя три шкуры дерут?
У нас дом рядом со школой стоит. Надо только дорогу перейти, и ты дома. Так вот, мы два часа до дома шли. А потом еще час во дворе на лавочке сидели. Домой не шли. Не хотелось. Хотя мамы дома не было. Она у нас поздно приходит. Сидели и молчали. Говорить не хотелось. Только когда дождь пошел, мы домой поднялись. Димка, как мы в квартиру зашли, сразу же разделся и пошел за шкаф. Лег там на кровать, лицом зарылся в подушку и ни слова. Даже есть не стал. Я тоже не стал, хотя очень хотел. А потом мама пришла…
Вообще нас мама никогда не бьет. Ругается, конечно, как все мамы. Ну, там, подзатыльник иногда даст, по рукам шлепнет. А так, чтобы ремнем, никогда. И вот сегодня такое. Прямо напасть на нашу семью!
Потом мама, вся расстроенная, даже какая-то серая, я ее никогда такой не видел, ушла на кухню, стала посудой греметь, а мы с братом остались вдвоем. Мы еще некоторое время поревели, а потом устали. Нельзя же реветь вечно. Димка достал свой мобильный телефон и стал с ним играть. А меня даже не замечает.
– Дим, – прошептал я, прижимаясь к нему, – больно было?
Димка шмыгнул носом и прошептал в ответ:
– Не больно. Я уже ничего не чувствую. А вот тут, – он ткнул мобильником себе в грудь, – вот тут больно.
– Ничего, – попытался я его успокоить, – в следующей четверти ты исправишься.
– А если не исправлюсь? – тихо воскликнул Димка. – Если опять двойка будет? Опять меня драть придется?
Я поежился от страха. А что, если действительно опять двойка будет? Двойки они ведь такие. Раз, и появляются.