Читать Кровавое шоу

Сказал также Иисус ученикам Своим: невозможно не придти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят: лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтоб он соблазнил одного из малых сих.

[Евангелие от Луки, 17:1,2]

Начало августа 2000 года. Окрестности г. Н-ска. 23 часа 30 мин.

– Наша новая картина, дорогой, принесет тебе всемирную известность! – проворковала крашенная под блондинку Эмма Черкашина, поглаживая волосатую руку пятидесятилетнего толстобрюхого мужчины с пройдошливым, но глуповатым лицом.

Алексей Васильевич Дергачев (так звали мужчину) самодовольно хмыкнул. Крупный предприниматель, долларовый миллионер, сколотивший огромное состояние на вывозе из страны цветных металлов, Дергачев недавно увлекся кинематографом и финансировал съемки уже второго фильма. Правда, отнюдь не из страстной любви к искусству. Все обстояло гораздо проще. Дело в том, что не шибко грамотный, вышедший из среды обычных спекулянтов, Алексей Васильевич терзался свирепым комплексом неполноценности, а посему изо всех сил стремился быть принятым на равных в «высшем обществе». Выплыв на мутной волне постперестроечных «реформ» в первые ряды отечественных нуворишей, Дергачев зачастил на богемные тусовки. Отдавал львиную долю свободного времени общению с неряшливыми «модерновыми» художниками, лесбийского вида поэтессами, с осовевшими от пьянства или наркотиков «бардами». Но… природная хитреца подсказывала коммерсанту: «творческие личности» хоть и улыбаются умильно, принимая дергачевские подачки, хоть и не скупятся на комплименты, однако в душе глубоко презирают «неотесанного мужлана». Данное обстоятельство повергало Алексея Васильевича в уныние, граничащее с тяжелой депрессией. Он совсем было отчаялся, как вдруг на одном из «великосветских» вечеров (больше похожем на шабаш нечистой силы) познакомился с известным биоэнергетиком[1], тридцатилетней Эммой Арнольдовной Черкашиной. Фигуристая, зеленоглазая, сладкоречивая бабенка пришлась по вкусу стареющему буржуа. Алексей Васильевич с ходу вручил ей увесистую пачку долларов на «научные изыскания», и в ту же ночь они стали любовниками. Эмме, в свою очередь, тоже понравился щедрый спонсор (пусть и приблизившийся вплотную к порогу импотенции). Черкашина решила приручить богатого «папика» всерьез и надолго. Являясь неплохим психологом, она быстро определила причину потаенной грусти, часто мелькавшей во взоре Дергачева, и посоветовала ему стать генеральным продюсером «элитарного фильма для избранных».

– Тогда, милый, вся эта сволочь мигом перестанет нос задирать! На колени перед тобой попадает, зад вылизывать начнет! – убежденно заявила госпожа биоэнергетик. Немного поколебавшись, Алексей Васильевич все-таки поверил, выложил необходимую сумму, и Черкашина развила бурную деятельность: собственноручно состряпала сценарий, наняла актеров, музыкантов, лично подобрала декорации и даже успешно дебютировала в качестве режиссера-постановщика. В итоге на свет появилась супермодернистская мелодрама под названием «Голубая печаль», повествующая о взаимоотношениях двух любовников-педерастов. Престарелого и несовершеннолетнего. В перерывах между случками оба извращенца нюхали кокаин, разглагольствовали о высоких материях, плакались на непонимание со стороны окружающих, на «биологическую жестокость» русского народа (в основной массе не жалующего педиков), а в финале, взявшись за руки и облобызавшись напоследок, сиганули вниз с крыши пятнадцатого этажа под тоскливые завывания известного певца-гомосексуалиста.