Сегодня видела его. После УПК пришла в школу, они в кабинете биологии репетировали.
– Он на меня посмотрел и засмеялся!
– Как раз твой выход! Иди, иди!
Я не пошла туда, села рисовать визитки. Потом, когда поставили Джо Дассена, я встала и пошла в класс. Волохов и Паша вешали затемнение, стоя на окне.
Я уселась и, не поднимая головы, стала рисовать. Меня сковывали какие-то силы, но тем не менее я была какой-то развязной. Рядом – Гаврилова, Михайлова, Нина, Рита, и мне так хорошо с ними. Обернувшись, посмотрела на окно: мальчишки на подоконнике, такие славные. В углу окна стоят, обняв друг друга. Они перебирались от окна к окну, и Паша сказал нам с Ритой:
– Девочки, пересядьте, пожалуйста.
Я:
– Сейчас.
Так хотелось чтобы он увидел мои художества.
Я стала вслух пересчитывать визитки, откладывая их. Мальчишки стояли слева и, как мне казалось, смотрели на меня. Вдруг засмеялись, вышли за дверь и снова засмеялись. Я приняла это на свой счёт. Потом Паша проходил мимо и почти задел мой локоть, но чуть слышно сказал: «Извиняюсь». Я промолчала. Лицо заливалось краской. Несколько раз я поднимала голову и, случайно встретившись с ним глазами, краснела и отводила взгляд. Стараясь улыбаться и острить с девчонками.
Девчонки стояли рядом, и я «боковым зрением» увидела, что подошёл он и рассматривает визитки. Это всё для него, всё ради него. Как бы я хотела чтобы ему достался самый красивый рисунок! Потом он ушёл, сказав: «До свидания, Людмила Николаевна». Мне было жаль, что он уходит.
Вернулся за пластинкой органной музыки, стоял в классе, не снимая пальто. Сказал что-то вроде «Я на грязных каблуках» и засмеялся своей «космической» улыбкой. Я смотрела на него, он мельком взглянул на меня и ушёл. Ревную его к Булочкиной и почему-то к Нине Сильванской.
Девятого марта наверху у соседей пел Высоцкий, хорошо помню. Боже, какой это был вечер! Передо мной оказался Паша.
Скоро Москва!!!
Какой день…
Суета: биология и клуб. На клуб – я так и говорила – явились восемьдесят человек. И ещё десять гостей. Я сидела с девчонками справа. Стали расспрашивать друг друга, кто за кем рассказывает, Паша успокоил: «Я объявлю».
Скоро уже ничего не будет. Скоро не будет и самой поездки. Всё время думаю об этом. Как хорошо, что у человека есть пристанище, откуда не хочется уезжать.
Хочу бродить с ним по заснеженным улицам Москвы. Его не интересуют мои художества.
Скоро выпускной. Заседание позади, и кажется, что вся подготовка к нему была когда-то давно, где-то далеко в прошлом.
Счастлива та, кто сидит с ним за одной партой.
Я ещё ничего не знаю о том, какой буду счастливой сама, когда окажусь с ним за одним столом в читальном зале институтской библиотеки, в такси по дороге в аэропорт, в лифте нашего общежития, и на переговорный пункт к телефонам мы тоже пойдём вдвоём. Но это будет потом.
«Пепел милый… отрада бедная в судьбе моей унылой… останься… со мной…» «Сожжённое письмо». Я буду с ним целых пять дней! Ура!
Алла сказала мне: «Паша говорил – «Наташенька, бедная, вчера старалась, рисовала». Врёт?