⇚ На страницу книги

Читать Завтра будет вчера. Лирические стихотворения

Шрифт

Интервал

ISBN 978-5-4483-4883-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не-Мой ДЕНЬ

Этот абсурдный и безбожный мир населён
утратившими надежду и ясно мыслящими
людьми.
Альбер Камю

«Плохою не бывает, дрянь – погода…»

Плохою не бывает, дрянь – погода

и мокрый снег на чашечках весов.

Уже написано сочувствие народу

тяжёлыми ударами часов.

Что делать в январе? Оставить кожу

с зарубкой года и отплюнуть яд.

Все ёлки тайной памятью похожи,

когда на крестовинах стоя спят.

Уроки русского

Я не проснусь от слов на франсе или инглише,

не гнусавь, дорогая, и не томи,

я не пойму откровенное гоу ту ми,

разорви мои вены спокойным «сунься поближе…»

«И что возвышало, хранило, влекло, растаяло в дым…»

И что возвышало, хранило, влекло, растаяло в дым…

И вот не мужчина уже, а почти херувим,

лежит подле Вас, махрою и водкой храним.

Утро туманное

Здесь плотный дух, здесь запах лука,

котлет и винного завода,

три куба воздуха для слуха,

один квадрат для небосвода.

И полчаса лучи от солнца

играют с утварью убогой,

за стенками стучит, и льётся,

и плачет драма диалогов.

Пора, будильник зубоскалит,

принять свой шкалик кислорода.

Хрипят простуженные дали.

Слова и музыка народные.

Если проснусь

Свет созревает, как нарыв,

на сером теле неба.

Я спал, я для себя открыл,

что я полночи не был

на светлой стороне земли,

где люди, горы, корабли,

семья, друзья, работа…

Глаза открыл мне кто-то,

и я увидел, как я стар,

мой собеседник – жалкий страх,

стакан – мой собутыльник.

И свет не держится на мне,

он тенью дрыхнет в стороне,

как мёртвый свет латыни.

Филип Ларкин. Иди сюда

…И вот – спешит под парусом молчанья,

на чёрной палубе немые чайки,

в кильватере не пенится вода. – Иди сюда!

«Пьяное поле…»

Пьяное поле.

Ветер на воле.

Запах соломы.

Тень у порога.

Дали без Бога.

Кто мы?

«Я не грешен, хожу по парку…»

Я не грешен, хожу по парку,

собираю бычки и парюсь,

мну ногами ржавые пятна,

что от солнца, словно опята,

а руками пишу тему,

а глазами нагую Еву,

чтобы нежно её трогать…

У меня нет претензий к Богу.

«Дятел полдень насквозь продолбил…»

Дятел полдень насквозь продолбил,

жук всю ночь до утра прожужжал,

я до донышка жизнь пропил,

я до смерти её продышал,

до ширинки её просвистел,

до шнурков её проморгал,

я звезду просверлил, проглядел,

ничего там не увидал.

«Тот, кто искренен, – таен и тих…»

Тот, кто искренен, – таен и тих

и не видит своей звезды.

Сад свои деревья расстриг

перед снегом и нищ до дыр.

Рассекает ядом язык,

не теряет форму змея.

Под ларьком привокзальным мужик

загрустил от вина бытия.

За един остановленный миг

пьёт вокзал и седой проводник,

пьяный Фауст к окошку приник,

как седые столетия, дик.

Тот, кто искренен, – таен и тих.

«Льётся вода из чайника в чашу…»

Льётся вода из чайника в чашу,

дождь шебаршит на покатой крыше,

тихо уходят столетия наши,

белые, чёрные, тёплые, рыжие.

Медленно почва твердеет под солнцем,

наши пироги ещё под пилою,

пахнут мочой и смолою сосны,

пахнут слова кислотой перегноя.

Тёплый кагор от сознанья густеет,

в щели и дыры стекают мысли,

свет обгрызают крылатые тени:

сытые свечи, церковные мыши.

Разговор

На разных языках о разном

беседовали двое. Мир стоял

на пиках, виселицах и распятьях…

Он же пришёл с оружием, которым

можно разрушить и создать,

забыться, просветлить, стать всемогущим —