Читать Почему так важен Оруэлл

Шрифт

Интервал

Christopher Hitchens

WHY ORWELL MATTERS

* * *

Посвящается Роберту Конквесту,
зрелому антифашисту,
зрелому антикоммунисту, поэту и наставнику,
а также создателю «объединенного фронта
против вранья»,
с его собственного согласия.

«Но для гения, даже для небольшого таланта, важно не только то, что его интеллект не так остер, а манера держать себя в обществе не так изящна, как у других, сколько умение переключать и перенаправлять их. Чтобы согреть жидкость при помощи электрической лампочки, нужна вовсе не самая сильная лампа, – нужно, чтобы ток лампы перестал освещать, чтобы он изменился и вместо света давал тепло. Чтобы двигаться по воздуху, необходим вовсе не наиболее мощный мотор, а такой, который, прекратив бег по земле, избрал вертикальное направление и превратил свою горизонтальную скорость в восходящую силу. Равным образом гениальные произведения создают не те, что постоянно общаются с самыми утонченными натурами, не самые блестящие собеседники, люди не самой широкой культуры, но те, что обладают способностью, вдруг перестав жить для самих себя, превращать свою индивидуальность в подобие зеркала, с тем, чтобы в нем отражалась их жизнь, быть может, ничем не примечательная с точки зрения светской и даже, в известном смысле, с точки зрения интеллектуальной, ибо гениальность заключается в способности отражать, а не в свойствах отражаемого зрелища».
Марсель Пруст,
«Под сенью девушек в цвету»[1].

Слова благодарности

Прежде всего хочу поблагодарить преподобного Питера Коллингвуда, моего старого учителя английского, который первый задал мне разбор «Скотного двора» как текста, а затем позволил показать ему мою работу, несколько отклоняющуюся от темы сравнения со «Слепящей тьмой»: самое первое мое приличное эссе из всех написанных.

Затем хочу поблагодарить Клода Коберна, одного из самых благородных и очаровательных из встреченных мною людей, который в мои двадцать лет изложил мне атниоруэлловскую точку зрения на Испанскую войну и другие вопросы и очень терпеливо обучал меня искусству диалектического спора, возможно, сам того не подозревая. Эти страницы – взвешенное злоупотребление его неизменным радушием.

Затем мои благодарности Петеру Седжвику, чье имя остается талисманом для благородных остатков левых либертарианцев, помогшему мне нарастить хилые мускулы, с помощью которых я сражался со школой Кокберна. Также он помог мне научиться распознавать следы «оруэлланизма» – как нить Ариадны в лабиринте современной литературы.

Стивен Шварц и Рональд Радош показали мне свою незавершенную работу об Оруэлле, материалы для которой получали из советских архивов, за что я им безгранично благодарен, а также благодарен я их коллегам и соавторам Виктору Альба и Мэри Хабек. Magna est veritas, et prevaelabit («Велика истина, и она восторжествует»).

И наконец, достижение профессора Питера Дэвисона, воздвигшего величественное здание, вместившее в себя всю жизнь и весь труд Оруэлла, вместе с подвергшимися цензуре вещами, представляет собой нечто большее, чем геркулесова работа над текстом или наблюдения, сделанные биографом. Этот проект сочетает в себе объективность и любовь, и поэтому он стал блестящим памятником своему герою. Моя маленькая книжка – одна из первых, написанная в тени этой полностью продуманной работы, с тезисами которой должен будет отныне сверяться любой ее последователь.