Читать Образ Жизни

© Слава Александрович Соколинский, 2017

ISBN 978-5-4485-3762-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В Киев я попал ближе к середине лета 2016 года. Переходя крымскую границу с украинской стороны меня сразу предупредили – пока не сделаю паспорт, из страны не выпустят. Я конечно же не сильно об этом переживал и даже не обратил внимания на такую мелочь.

Обстановка на вокзале Новоалексеевки, что в разы меньше даже алуштинского, хотя и с железной дорогой, еще напоминала о недавно покинутом Крыму. Соки, пирожки и булочки – при чем за гривны получалось гораздо выгоднее, чем за рубли.

Билетов на поезд до Киева не было, поэтому я решил доехать электричкой до Запорожья, и уже там сесть на плацкарт до столицы или так же электричкой добраться до Днепра, где билеты были бы точно. В Запорожье я приехал довольно поздно, уже стемнело, билетов не оказалось, но не смотря на это, в Днепр я решил не ехать, а попробовать добраться в Киев своим ходом, прямо с Запорожского вокзала. Главное вокзальное здание, когда я заходил туда, показалось красивым, с большим гравированным трезубцем и казаками, запорожскими, с хохолками, в шароварах, вооруженными пиками или чем-то таким над входом.

Пару сигарет спустя я сел попутчиком к мужичку в потертых трениках и его сыну в небольшой минивен прямо до Киева. Долго я просто смотрел в окно, на здания и людей. На выезде из Запорожья мы подобрали еще одного парня: крепкого, с абстрактной татуировкой на ноге и хвостиком на затылке. Мы молча переглянулись, но говорить не стали. Не смотря на тряску я кое как вздремнул и около часа дня оказался на Южном вокзале Киева. Немного осмотревшись подошел к окошку с большой желтой буквой «М». Мясо я не ел, так что взял только большой кофе.

День был хороший и солнечный. Сел за высокий столик и отхлебнул кофе – я был рад.

До этого самостоятельно я доходил только до Севастополя. Тогда тоже было лето, я поссорился с родными на почве своего нежелания работать. Они говорили, что раз уж ты бросил университет, так иди и работай, мол нечего дома без дела просиживать. «Ага, работать. Я-то и работать! Еще может чего, я же вам не раб какой. Я человек искусства, человек эволюционный и безгранично свободный!» – подумал тогда я, собрал в рюкзак футболки, штаны, первую попавшуюся книгу, это была «Тысяча и одна ночь» и с крайне самодовольным: «Сайонара! Счастливо оставаться!» ушел. Зашел к Никите, абсолютно сумасшедшему писаке, и он узнав о моём решении уйти из дома дал в дорогу немного кофе и печенье. Мы остановились на остановке и поболтали о наших планах на будущее, о городах и о погоде, об университете и, в общем, кофе с печеньем я выпил еще там и, попрощавшись, побрёл по дороге в сторону Ялты, держа курс на Севастополь. Зачем мне нужно было в Севастополь и почему именно туда я не знал, но решив уйти из дома мысль о том, что меня там почему-то ждут возникла почти сразу.

Денег не было совсем – откуда же деньги у безгранично свободного существа? Но вышло здорово – посреди трассы меня подобрал дальнобойщик. Перекинувшись парой слов он назвал меня идиотом, дал еды, риса с нутом. Хороший улыбчивый водила. Проехав с ним через всю Ялту мы попрощались. Потом были какие-то студенты-старшекурсники на легковушке, которые говорили о своих делах, так что я просто отдыхал, слушал музыку и наслаждался пейзажами. Они высадили меня на маковом поле, не доезжая до Севастополя. Очень красиво – обширная поляна усеянная красным маком и полынью прямо у дороги. Я зашел поглубже в поле, сел на рюкзак и съел свой рис с нутом. Позвонил Милане прямо с маковой поляны – она была расстроена, потому что я не позвал её с собой, ну и в целом ушел не попрощавшись. Мы тогда хорошо общались, пили вместе вино и гуляли. Саше, моей тогдашней девушке это не нравилось, а я уверял её, что между нами ничего не было и нет, кроме простого дружеского собутыльничества. И я до сих пор не понимаю, что могло заставить меня так резко собраться и двинуть в одиночку гулять не в соседний двор, наверное хотел убежать от надуманных проблем, от гнета надменных женских глаз. Красивых, сияющих женских глаз; синих, как алмазы и зеленых, как изумруды, моя кровь предполагает любовь к драгоценностям, а я этого принимать не хотел, а хотел просто убежать от себя.