«Позвольте для вас подлость сделать»
Похоже, ныне мы все объяты гиенским огнем. Страдаем, мучаемся, завидуем мертвым, но вот раскаиваемся ли, даже запоздало, в грехах своих? Грехах многочисленных, трудно исправимых.
От мыслей подобного рода – тоска. От вида барахтающихся в людском сонмище и молодых, и пожилых сограждан – душевная боль. И тут приходит на помощь память.
Ныне она для меня, одиноко сидящего на нелюдимом острове преклонного возраста (боюсь произнести слово старость) стала чем-то вроде подзорной трубы для Робинзона Крузо. Вооруженный таким биноклем я четче вижу обитаемый мощный материк былого и могу умнее сопоставить картины его с дробящейся сюрреалистичной действительностью теперешнего странного времени.
Наверное, это будет последней попыткой взглянуть более-менее объективно на окружающий, бренный, в непосредственной близости от себя мир, сошедший, кажется, с ума.
Припадки шизофрении в обществе случались «от начала века», а в малых людских объединениях «дураки» были, вообще-то, обычным явлением. Но были и праведники, на которых держался мир. «Дураки» в такой обстановке «микшировались» и даже приносили пользу: на них воду возили.
Но сегодня в разъидеалогизированную эпоху господства «зомбоящика»-телевизора они стали как бы объединяться, с кроличьей скоростью размножаться, что и наводит ужас.
Процессы идут стремительно, нормальная часть человечества, объявленная маргинальной, не в состоянии опомниться. Ее сдувает нахально-безумный, неконтролируемый, компьютерный поток черной злой энергии. Дурашливый, со снесенной башней – подложных дел мастер, гениально выведенный еще в позапрошлом веке А. Островским в пьесе «Волки и овцы» – Клавдий Горецкий – щерится и скалится круглосуточно с ядовито – голубых экранов:
– Позвольте для вас какую-нибудь подлость сделать… хотите дом сожгу…
– Какой дом?
– Ваш.
…Вчера вечером сижу на лавочке у подъезда своего дома. Две пьяных особи – парень и девка – ломятся в дверь, харкая грязными словами, с нулевым вниманием ко мне.