Ученым удалось объяснить многие «чудеса», но всё же некоторые загадки еще ждут своего исследования. Эти тайны пытается изучить наука – парапсихология. Термином «парапсихология» обозначается не только область исследований, но и сами формы чувствительности человека, и способы воздействия его на предметы и явления.
Есть «психокинез – способность передвигать предметы в пространстве, менять химсостав веществ, воздействовать на электрическую активность предметов растений и так далее.
Есть «левитация» – преодоление земной гравитации, подъем человеческого тела в воздух без применения механизмов.
Есть также проявление формы чувствительности человека – «телепатия», или передача мыслей на расстоянии. С ней мы, по мнению парапсихологов, сталкиваемся каждый день. Каждому случалось внезапно вспомнить о знакомом, «только подумал», который почти сразу оказывался «легок на помине». Телепатическая связь, проявляющаяся в способности «читать» мысли друг друга, часто возникает между близкими людьми.
Многое из того что считается паранормальными явлениями совмещает в себе колдовство. С древнего средневековья, когда в немилость пришли ведьмы и за магию свою их сжигали на площадях. Считается что колдовство и гадание – «наука» женская.
И всегда колдовство, ведьмачество связано было с силами недобрыми.
– Вот, недавно, перед пасхою в пятницу, Ефрем Жлоб помер, слышал? – спросил Александра Романыча знакомый пастух.
– Нет, я и не очень знал его, так – имя знакомо и дом его в стороне от всех известен.
– А ты знал, что «поганый» был старик, не к ночи будь помянут. – Продолжил рассказывать Лексеич, как звали на деревне пастуха, который пас овец и коз местных жителей, гоняя их по увалам сопочкам, заходя в лесок у речки на отдых.
Вокурат, от реки возвращался и Романыч. Он выходил на рыбалку рано поутру, а к обеду уже возвращался домой. Идти от реки до деревни было далековато, с километра четыре, пять. И наудачу встретив пастуха присевшего в стороне от пасущегося небольшого гурта овец было кстати передохнуть.
Пастух рад был угоститься сигаретой «фильтровой», сам он курил без фильтра маленькую «Приму». И рассказывать Лексеич любил, вообще поговорить, пообщаться с прохожим ему тоже было лестно. Так как кроме овец мало с кем ему удавалось общаться за весь день.
– Вся округа его, Жлобу, знает, кузнеца старого Степана дядя. Гадал он, да колдовством занимался, как еще к нему ходили бабы наши? – удивленно вскинул и встряхнул головой Лексеич. – Я так понимаю: ежели мужик, всё больше молчит, старушечьими делами занимается да норовит в одиночку жить, – то тут хорошего мало. А Ефрем, бывало, с молоду все молчуном ходил, да на всех косо глядел, всё словно дулся и пыжился, то ли злой на всех был? Тогда мы в колхозе работали. Все молодые в клуб ходили, или на свадьбах и пили и плясали, а Жлобу Ефрема никто никогда там не видал. Он всё больше один в сторонке сидел, да с бабками-старухами шептался, с такими же знахарками.
Бывало что придут к нему в гости пастухи, как ко всем в дома ходили по деревне раньше, угощаться, – так у него травы насушенные, да мать старая особые чаи подавала с трав разных, говаривали. А то на рыбалке заметили, – поймал он щуку большую при людях, а она – го-го-го! Захохотала громко.