Над Гринвичем поднималось ясное летнее утро. Птицы в парке, плавно переходящем в обширные охотничьи угодья, весело щебетали. Над рекой ещё стлался туман, но и он быстро таял под лучами поднимающегося из-за высоких деревьев солнца. А на причале, куда выходили главные ворота дворца, уже кипела работа: несколько речных судов, флотилия которых возглавлялась королевской баркой, готовились принять великое множество людей – двор короля Генриха У111 Тюдора снимался с места, чтобы перебраться в новую резиденцию.
Дворцов у короля насчитывалось много. Были среди них любимые, как, например, этот, Гринвич. Но были и такие, которых король не жаловал, как тот же Вестминстерский дворец в Лондоне, сильно пострадавший от пожара, случившегося в 1512 году. Сейчас двор перебирался в Ричмонд, поскольку о городских резиденциях в летнее время речь даже не шла. Мощный Тауэр, исключительно красивый, просторный и удобный замок Байнар, да ещё недавно построенный Брайдуэлл могли принимать в своих стенах особу короля зимой. Но сейчас, в пору летнего расцвета природы, Генрих жаждал простора, света и как можно больше развлечений.
Бесконечная вереница слуг, как живой ручеёк трудолюбивых муравьёв, перетаскивала на суда багаж короля и придворных вельмож, а сами господа ещё только нежились в своих постелях, приходя в себя после вчерашнего веселья. Впереди был завтрак и только потом отъезд.
– Что-то я не вижу в последние дни лорда Гая Риверса, – недовольно заметил Генрих, окинув взглядом своих маленьких, но чрезвычайно ярких голубых глаз ближайших к нему вельмож, – мне не хватает его тонких остроумных шуток.
– Лорд Гай занемог, Ваше Величество, – услужливо отозвался один из них, – вот уже три дня он лежит в своих покоях, пожираемый жестокой лихорадкой.
– Что ж, отправимся в путь без него, – равнодушно махнул рукой Генрих, – а он приедет к нам потом, если выживет. Лихорадка пренеприятная вещь.
И в сопровождении развлекающих своего монарха шутками вельмож Генрих направился на причал, где всё уже было готово к отплытию. Послышался раскатистый смех короля, видимо кто-то из придворных сумел угодить ему особенно сальной шуточкой, а потом всё стихло. Дворец опустел и погрузился в блаженную тишину. Утомлённые слуги позволили себе впасть в такое сладкое ничегонеделание, и даже строгий управитель, твёрдой рукой ведущий хозяйство замка, махнул на всё рукой – он сам в край утомился и мечтал об отдыхе.
– Дворец уже опустел, милорд, – рассказывал лорду Риверсу его верный слуга Тоби, проворно меняя на хозяине намокшую за ночь рубаху и тщательно обтирая его тело влажной тканью, – шуму и суматохи было много, как всегда, но сейчас наступила благодатная тишина.
– Вот и хорошо, – отозвался лорд Гай не совсем твёрдым голосом, – я, признаться, уже порядком устал от неуёмного веселья нашего короля.
– Я бы посоветовал Вашей Светлости, если мне будет позволено, не высказываться в таких выражениях о нашем монархе, – остановил лорда преданный слуга, обихаживающий его с самого детства, – Хоть тут и пусто сейчас, но и у стен есть уши, как говорят умные люди.
– Ты прав, старина, мне следует быть более осмотрительным, – согласился лорд Риверс, – это всё моя хворь, она просто измучила меня.