В бане их уже ждали. Новенькая бледно-зеленая форма аккуратными стопками лежала на стеллаже посреди большого зала. Рядом высились горки чистого белья. В конце внушительного ряда серой кляксой темнели шерстяные портянки. Со скамьи поднялся полуголый солдат-банщик.
– Пополнение? Сколько человек?
– Пятнадцать, – ответил сержант. – Раздевайтесь. Одежду и вещи в шкафы. С собой взять мыло, мочалку… У кого их нет – выбирайте в ящике.
На полу стоял деревянный ящик. Кто-то ради любопытства заглянул в него.
– Дома я таким мылом даже руки не мыл.
– А здесь придется пользоваться, – отозвался сержант. – Ну, что стоим?
Команда возымела свое действие, и призывники заспешили снимать свои гражданские рубища. Застенчиво прикрываясь, они побыстрее проскакивали открытое пространство раздевалки и за дверью ныряли в густые клубы пара. Через минуту оттуда послышались смех, крики, обрывки шуток.
– Как пополнение? – спросил банщик сержанта.
– В службе видно будет…
У него не было настроения. Неделю назад на разводе командир полка объявил приказ: старшему сержанту Мишину Александру Ивановичу, старшине пятой учебной роты, за успехи в боевой и политической подготовке предоставить краткосрочный отпуск на девять суток. Ротный пообещал через день-два его отпустить, но тогда что-то помешало, а сегодня утром сказал: «Пока не примешь молодое пополнение, отпуска не будет». Эх, и парадку подготовил, и шинелку начистил – стала пушистой, как шуба, и подарки родным купил. Теперь жди неизвестно сколько из-за этой «зелени». Их бы вполне могли принять другие сержанты. Вот хотя бы Дронов. Грамотный замкомвзвод. Но ротный, видимо, решил перестраховаться, – с Мишина, мол, спрос больше, вот и пусть пашет. Что ж, с начальством не спорят. Обидно только, что вот так, всю радость отпуска портят.
Дверь открылась, и в раздевалку из душевой ввалились розовокожие парни. Пар клубами поднимался к потолку с их разгоряченных тел.
– Вытирайтесь и получайте белье! – скомандовал Мишин. – Кто получил белье, подходи за формой.
Парни с интересом и любопытством надевали белье, примеряли хэбэ. Смеялись.
– Мне маленькое.
Перед сержантом стоял солдат, придерживая кальсоны.
– Не застегиваются, – виновато проговорил тот.
– Одевай, что есть, – недовольно прикрикнул Мишин. – В роте найдем подходящее…
Вскоре все были переодеты. С удивлением рассматривали друг друга: одинаковые прически и одинаковое выражение глаз – радостное и вместе с тем растерянное.
– Становись! – скомандовал сержант, и через минуту строй двинулся в казарму. Морозный воздух далеко разносил нестройный топот пятнадцати пар ног, обутых в новенькие кирзачи.
…Команда «Подъем!» прозвучала как всегда некстати.
Курсанты, прибывшие несколькими днями раньше, уже одевались и поглядывали на вчерашнее пополнение. Те сонно копались в своем неумело сложенном на табуретах обмундировании, не могли попасть ногами в брюки, толкались, ссорились.
– А ну побыстрее! Что тут вошкаетесь! – прогремел совсем рядом голос старшего сержанта Мишина, и дело сразу пошло веселее. Пальцы быстро забегали по пуговицам. По полу застучали заскорузло-новые сапоги, не желая почему-то налезать на ноги.