Читать Рука Фатимы

Моей дочери

События, о которых рассказано в книге, никак не связаны с тем, что происходило в действительности. Любые совпадения случайны

Пророк сказал: «Сердца ржавеют подобно тому, как ржавеет железо».

Его спросили: «Чем их можно очистить?»

Пророк ответил: «Чтением Корана и вспоминанием о смерти».

Хадис аль-Кудси

Зима, считай, уже наступила: днем температура не поднималась выше семи-восьми градусов тепла, а ночью падала ниже нуля. Было ранее утро, холод пробирал до костей. Город лежал в котловине, где скапливался морозный воздух. В оцепенении застыли руины зданий, жалкие лачуги, немногие уцелевшие дома. Несколько деревьев, оставшихся в Кабуле, простерли к небу голые ветви. Остальные были спилены и порублены на дрова.

Обыватели носа на улицы не казали: грелись у печек, кутаясь в одеяла, и счастлив был тот, кому удавалось забыться в коротком сне. Ни на минуту не стихала пальба на городских окраинах. Постреливали отряды хазарейцев[1], узбеков и таджиков, готовившиеся войти в Кабул. Они представляли силы Северного альянса под командованием маршала Фахема. Он сменил легендарного Ахмада Шаха Масуда, который несколько месяцев назад погиб в результате теракта, устроенного талибами[2].

По разбитым дорогам двигались колонны бойцов Исламской милиции, вооруженных формирований талибов. Они отступали в сторону Кандагара, грохотали танки и бронемашины. Власть менялась, а перемены случаются только к худшему. Это здесь давно усвоили.

Прохожих было мало. Встречались хмурые мужчины, кутавшиеся в шерстяные платки, редко – женщины, подобные призракам в своих голубых бурках[3], мальчишки-оборванцы. В основном, дороги заполняли солдаты. Усталые, изможденные, злые. Те, кому не досталось места в грузовиках или на броне танков, ехали на велосипедах, шли пешком, закинув за спину «калашниковы», «маузеры», американские винтовки М-16. Катили командирские джипы, кое-где попадались такси: старые двухцветные «тойоты» и советские «волги» – с белой серединой, желтыми капотом и багажником.

В одном из такси находились трое мужчин – лица у всех напряженные, сосредоточенные. За рулем – Гульман Махмуд, заместитель министра внутренних дел Исламского эмирата Афганистан. Такое название эта страна получила после 1996 года, когда талибы разгромили своих противников, взяли столицу и основали собственное теократическое государство. Теперь чаша весов качнулась в другую сторону, и воины ислама оставляли с таким трудом завоеванные позиции. Но это не было окончательным поражением, они верили, что рано или поздно вернутся.

Гульман был пуштуном, дальним родственником самого муллы Омара – духовного вождя Движения Талибан, и принадлежал к высшей талибской иерархии.

В 1980-е годы, когда в Афганистане правила Народно-демократическая партия, державшаяся на советских штыках, он бежал в Германию. Там о нем позаботилась местная афганская община. Гульмана обучили профессии кулинара. В этом качестве он преуспел, его звали в лучшие рестораны. Однако, подобно многим соплеменникам, молодой афганец не чурался наркобизнеса: им заинтересовалась полиция, и парню пришлось убираться из страны, где он собирался обосноваться всерьез и надолго.

Гульман не захотел возвращаться в Афганистан, там разгоралась новая гражданская война. Вначале верховодили «семь сестер» – семь партий моджахедов, свергнувших правительство последнего лидера Народно-демократической партии и советского ставленника Наджибуллы. Но, перессорившись, они принялись враждовать друг с другом, устраивая кровавые усобицы. Страна погружалась в хаос. Поразмыслив, Гульман направился в соседний Пакистан. Многие так поступали – счет афганским беженцам шел на миллионы.