Читать Индустрия сознания. Элементы теории медиа

Шрифт

Интервал

Hans Magnus Enzensberger

Bewußtseins-Industrie

Suhrkamp Verlag

Данное издание осуществлено в рамках совместной издательской программы Музея современного искусства «Гараж» и ООО «Ад Маргинем Пресс»

Hans Magnus Enzensberger, «Baukasten zu einer Theorie der Medien» (1970)

Hans Magnus Enzensberger, «Bewußtseins-Industrie» (1962)

I. Индустрия сознания (1962)

В собственном сознании всякому – будь он даже еще в мыслях своих совершенно несамостоятельным – кажется, что он и есть суверен. С тех пор, как разговор о душе заходит лишь при потребности в исповеднике или психоаналитике, сознание считается последним прибежищем, в котором субъект под своим же собственным крылом стремится спастись от катастрофы, которой ему угрожает окружающий мир – и даже считает, что ему это удается; словно сознание – это цитадель, способная противостоять изо дня в день продолжающейся осаде. Даже в экстремальных условиях господства тоталитарной власти – и тем более при этих условиях! – никто не признается себе, что бастион сознания, возможно, давным-давно пал[1]. За сохранение этой иллюзии борются столь яростно, что ее не сравнить ни с какой другой. Вот насколько глубоко и всеохватывающе воздействует на людей философия – в том числе и на тех, кто относится к ней презрительно. Ведь само суеверное упование на то, что отдельный человек может быть хозяином своему сознанию, если уж не может быть хозяином ничему другому – это опустившаяся уровнем ниже философия, от Декарта до Гуссерля, философия даже буржуазная, такой вот идеализм в домашних тапочках, ограниченный тем, что можно окинуть взглядом в своем собственном личном пространстве.

Напротив, в одной старой книге можно прочесть следующее высказывание: «Сознание… с самого начала есть общественный продукт и остается им, пока вообще существуют люди»[2]. Истина, заложенная в этой фразе, не могла быть выражена раньше или в любое другое время, – слова датируют сами себя. С тех пор, как возникло разделение труда, немногие мыслят, выносят суждения и принимают решения за многих. Однако до тех пор, пока процесс трансляции был прозрачным для каждого, покуда учитель со всей очевидностью представал перед учениками, оратор – перед слушателями, мастер – перед подмастерьями, а священник – перед приходом, транслируемое сознание оставалось скрытым – как нечто само собой разумеющееся. Заметно лишь то, что непрозрачно: социальное индуцирование сознания и процесс его передачи становятся проблемой, лишь когда обретают промышленные масштабы.

Индустрия сознания – порождение последней сотни лет. Она развивалась столь стремительно, обрела столь различные формы, что само ее существование в целом и по сей день не поддается пониманию – можно даже сказать, что оно практически непостижимо. Кажется, что наше время одновременно завораживают и тревожат ее проявления – но тянущиеся с давних пор дебаты уже потому не достойны своего предмета обсуждения, что они не в состоянии охватить его во всем его многообразии. Каждая отрасль ее требует отдельного рассмотрения, отдельной критики – так, словно всякий раз, с появлением звукового кино или телевидения, нам предлагалось нечто совершенно новое. Однако природу так называемых средств массовой информации нельзя раскрыть, исходя из технологических предпосылок и условий их существования.