Читать Балка. Здесь и там

– …Картофель, ананасы, сливки, шоколад, манго, солёные огурцы, макароны на всякий случай, трюфели, чем бы они ни были… ав… аво?

– Авокадо?

– Точно! Оно самое! И спаржу!

Строгая синеглазая феечка смотрела на Лидку жалостливо. Так потенциальные котовладельцы смотрят на самого зацмоктанного котёнка в помёте. Брать которого, разумеется, не собираются.

– Дитя, – сказала феечка утомлённо. – Ты хоть знаешь, как спаржа выглядит?

– Вот заодно и узнаю, – нахально ответила Лидка. – Не отвлекаемся, уважаемая. Горох свежий, сушёный и маринованный в банках, сахар, орехи разные, муку обязательно, ревун…

– Ревень.

– Один хрен. О! И хрен тоже! Пишите-пишите, забудете ведь!

Золочёный карандаш в пальцах синеглазой феечки трудился как проклятый. Гора исписанной бумаги росла на полу Кухни.

Лидка не любила просыпаться быстро. Ей нравилось, когда сон отступает мелкими шажками, оставляя мягкий белый шлейф. В складках сонного шлейфа часто прятались чудеса. Но мусоровозка приехала ровно в семь ноль-ноль, по субботам они особенно пунктуальны. И грохот переворачиваемого мусорного бака вышиб Лидку из сна быстро и безжалостно.

Лидка перевалилась на спину, попутно расправив тёплый ком сбившейся выше бёдер ночнушки. Ей было досадно. Ей хотелось задать ещё несколько вопросов феечке, потрогать мудрёное оборудование Кухни и набить карманы засахаренными орешками. Но лязг ссыпаемой в смрадное чрево грузовика стеклотары все эти желания делал невыполнимыми. Лидка торопливо прокручивала в голове детали чудесного сна, стараясь запомнить как можно больше. Но это оказалось лишним: она и так всё прекрасно помнила, до мелочей. И бескрайние кафельные просторы, и сияющие никелем и хромом инструменты (о назначении многих Лидка даже представления не имела), и маленький серебряный ключик на своей ладони. Куда она его дела? Ах да, на цепочку повесила. Лидка машинально провела рукой по шее и замерла. Цепочки не было.

Она рывком села. Тяжёлое «верблюжье» одеяло шлёпнулось вперёд блином. Плечи моментально покрылись пупырышками гусиной кожи, но Лида внимания не обратила.

Цепочка, крепкая стальная цепочка, даже не пытавшаяся прикидываться серебряной, порваться не могла. И расстегнуться не могла – при необходимости Лидка сама с огромным трудом разнимала челюсти застёжки… Куда она могла деться?!

Лидка лихорадочно обшаривала постель. Ничего. Ни под подушкой, ни в складках пододеяльника. Нигде. Она вскочила на ноги, собираясь заглянуть под кровать. Цепочка, скользнув по животу под ночнушкой, уютно свернулась на пальцах правой ноги.

Лидка с облегчением выдохнула. Никакой мистики. Но всё же интересно, как эта штука расстегнулась?

Она подняла цепочку. Замочек был цел и закрыт накрепко.

По звеньям перекатывался, как буёк по волнам, маленький серебряный ключик.

Тихие мамины шаги прошуршали по коридору. Мама шла готовить завтрак.

Год назад Лидка вообще не завтракала. Не хотелось никогда, поскольку состояние «после вчерашнего» было для неё естественным и неотделимым. На упрёки отвечала, целуя маму в нос, что пока не похмеляется и домой сама приходит. А вот как начнёт похмеляться – тогда и будет пора волноваться. Мама плакала. Просила подумать о здоровье – своём и её. Один раз даже раз пыталась оттаскать блудную дочь за волосья, но Лидка не далась и три дня после неудавшейся трёпки пропадала по знакомым.