Дорогой читатель!
Я долго сомневался, стоит ли предавать гласности эту историю. Что-то я уже подзабыл, поэтому мне пришлось отыскать кристалл записи домашней хроники и буквально по шагам заново все пережить. Я не писатель, сразу говорю, хотя в те времена я серьезно хотел уехать в тихое место и написать книгу, только совершенно о другом.
Я знаю, что кто-то мне не поверит и кинется искать на карте места, о которых пойдет здесь речь. Но дотошный читатель может и найдет на современной карте под Псковом платформу Соловьи, но это не то. Когда-то этот поселок и платформа местной одноколейки назывались Сандугач, что в переводе с татарского на русский – Соловей. Находились они вовсе не под древним русским Псковом, а гораздо дальше, на востоке, куда не дошло активно наступающее на материки море, но мощные землетрясения и природные катаклизмы начала прошлого века создали среди былых возвышенностей совершенно новый рельеф местности, возникли новые русла рек, новые озера, поднялись новые горы… Земляне пережили этот период, избегая опасных районов, которые стали практически безлюдными, если не считать редких научных экспедиций.
Когда все стихло, то люди стали заново осваивать и обживать те места, возрождая уцелевшие перед натиском стихии поселки. В их числе был маленький поселок Сандугач с одноименной платформой. Я там отдыхал много лет еще в юности, когда она еще станцией была с деревянным двухэтажным вокзалом, покрытым черепицей. В местном обиходе станцию называли и синонимом – «былбыл», намекая как бы и на то, что она была тупиковой веткой перед тоннелем горной одноколейки. Поезд приходил и уходил с нее обратно. Русское название-перевод «Соловей» закрепилось позже. Места там – ух, какие! Грибы, ягоды – само собой, а какие прогулки по горным тропинкам, какое озеро с водопадом… Все было бы хорошо, если бы не попало это место в зону временных аномалий при первых экспериментах со временем и телепортацией в Церне в 22.. году и рядом со станцией невесть откуда возник кусок средневековой крепостной стены с воротами в башне, да и много другого возникло. Щебнедробилка, например, с экскаватором. Отродясь тут щебень не дробили, хотя и горы кругом. С тех пор это место «закрыли» и только на специальных картах обозначали. Все эти подробности я, конечно, знал, но желания купить дом именно в Соловье они не отбили.
Агент по недвижимости, здоровенный рыжий малый с маленькими круглыми глазками над щедро награжденным веснушками носом, услышав про мои намерения, бодро заводил пальцем по планшету.
– Сожалею, но в Соловье предложений нет, – наконец сказал он.
– И аренды нет? – спросил я.
Агент почесал нос.
– Вообще-то я местный почти. В 10 километрах от Соловья поселок, слышали, может? – он назвал поселок, который мне действительно был знаком по прошлым временам. – Из Соловья все переехали в долину, там сейчас остались только станция, та стена с воротами да щебнедробилка, которую уже лет пять никак не разберут… Из долины до Соловья автобус ходит и подвозит к поезду. Там даже билеты не продают – вокзал закрыт.