Несколько всадников, напирая конями на переплетенные в единый растительный полог-завесу ветви, с треском проломились через длинную полосу кустарника и оказались на небольшой полянке, со всех сторон окруженной густыми зарослями. Настоящий лесной схрон, созданный самой природой! Можно проехать в паре метров и не обнаружить укрывшихся.
Первый из всадников, молодой парень в дорогом охотничьем костюме – Данхельт Тормахилласт-Амиресса Фаросс[1], – повертел головой в поисках преследуемой добычи и, не обнаружив искомого зверя, раздраженно швырнул рогатину[2] на землю. После чего разразился длинной, чрезвычайно эмоциональной тирадой, расписывая достоинства ушедшей добычи и недостатки своих нерасторопных помощников. Один из его спутников, такой же молодой, может быть лишь немного старше, подъехал к нему вплотную и сказал что-то негромким спокойным голосом, успокаивающе-доверительно положив руку на плечо юноше.
Тот обернулся к нему, одновременно резким движением сбросив руку, и ожег яростным взглядом, так, что непрошеный советчик откачнулся назад, насколько позволяла задняя лука седла, и прикрыл лицо рукой, защищаясь от огненных сполохов, исходящих из затянутых багряной пеленой глаз.
Впервые за долгие годы общения, глядя в эти жуткие глаза, чувствуя сковавший тело ужас, Комит – давний друг Данхельта, по-настоящему осознал, можно сказать: «почувствовал на своей шкуре», что давний приятель – не человек, что под оболочкой хорошо знакомого парня скрывается древняя необузданная сущность, а по венам течет кровь могучих фаросских правителей. Правителей, отстоявших независимость своего государства в страшных войнах древности, стиравших с лица земли могущественные империи и уничтожавших под корень целые народы. Фарос выстоял… Выстоял, залив свои границы реками крови, своей и чужой крови. И пускай сейчас он уже далеко не тот, что был раньше, пускай нынче его территория составит хорошо если четверть от былой. Пускай жадные соседи упоенно бряцают оружием у границ независимого герцогства, а столичные дворяне азартно делят посты и привилегии, дорвавшись до власти после гибели старого правителя и его супруги и не обращая внимания на молодых наследников. Но старинный стяг, ввергавший врагов в ужас, по-прежнему реет над столицей, а пробудившаяся в Данхельте – чему Комит только что был свидетелем, – кровь неистовых крылатых властителей поможет герцогству выстоять и теперь.
И, пожалуй, только сейчас Комит засомневался… Засомневался, взглянув в эти горящие багряным пламенем глаза… Засомневался, что неоднократно просчитанный план, надежный, как казалось до этого дня, план приведет к успеху, но… Менять что-либо было уже поздно. Или еще нет? Сменить сторону? Он искоса глянул в глаза старого приятеля и, не выдержав отблесков огня в глазницах сына погибшего герцога, выдающих с головой его нечеловеческую сущность, отвернулся. Поздно. Можно только следовать плану и… молиться.
– Ваше величество[3]… – решил вмешаться один из спутников.
Двое других, поблескивающие остроконечными коническими шлемами и переливами кольчуг из-под расстегнутых курток с гербами фаросских гвардейских стрелков