Читать Елизавета Петровна. Наследница петровских времен

Шрифт

Интервал

Знавал я стариков, говоривших, что их отцы
называли Елисавету Петровну мудрою,
тогда как Екатерину – мудреною.
П.П. Пекарский, 1863 г.

Пролог

Стрелки настенного циферблата отсчитывали шестой час утра. За окном стояла морозная январская ночь. В тесной комнатке на втором этаже Зимнего дворца при неярком свете свечей отчаянно рыдала или молчала в оцепенении пятнадцатилетняя красивая девушка. Она, конечно же, не обращала внимания на шум и крики, доносившиеся из соседнего помещения. Ей было просто не до того, хотя там, в зале над столовой, в тот момент решалась прежде всего ее судьба. Не матери, не старшей и не младшей сестры, не ближайших соратников отца, а именно ее будущее, цесаревны Елизаветы Петровны!

Меньше чем час назад скончался Петр Великий, царь-реформатор, гениальный политик и талантливый полководец. Скончался, не назвав имя преемника. Народ и податного, и благородного сословия желал видеть вторым императором внука покойного, сына замученного в 1718 году царевича Алексея, великого князя Петра Алексеевича. Большинство сенаторов, отвечая общественным чаяниям, собиралось объявить девятилетнего мальчика царем, а регентшей – супругу монарха-преобразователя, мать цесаревны Елизаветы – императрицу Екатерину Алексеевну. Когда около половины шестого они с генералитетом и руководителями государственных учреждений уединились в просторном апартаменте с видом на Неву, практически никто не сомневался, что им предстоит провести формальное заседание – быстренько проголосовать и занести в протокол устраивающий всех вердикт, после чего разойтись по домам.

Как же, наверное, удивились те, кто оказался тогда неподалеку от заветных дверей, услышав за ними приблизительно без четверти шесть громкие возгласы, взаимные брань и угрозы. Сановники, первые лица империи, спорили и спорили с таким ожесточением, что политическая дискуссия вот-вот могла перерасти в рукопашный бой. Мгновенно едва задремавшие анфилады и коридоры дворца оживились. Дипломаты, гвардейцы, чиновники, слуги – все торопились узнать, в чем дело. Стоило первому участнику заседания выйти из зала, друзья и знакомые тут же обступили его и засыпали вопросами.

Около шести утра сенсационная новость – Петр Андреевич Толстой потребовал вручить всю полноту власти жене Петра I; Александр Данилович Меншиков и гвардии штаб-офицеры с ним солидарны – просочилась за стены царской резиденции, подняв на ноги многих, и в первую очередь сотрудников иностранных посольств. Послы и посланники спешили зашифровать и отправить в европейские столицы краткие экстренные депеши о внезапно разразившемся в России политическом кризисе.

Широко известна реляция французского посла Жака Кампредона, продиктованная в шесть утра: «…Сенат, находящийся в настоящую минуту в полном составе во дворце, разделился на две партии. Одна, горячо поддерживающая интересы царицы, хочет провозгласить ее правительницей, в качестве императрицы, никого не назначая ей заранее в наследники. Другая настаивает на провозглашении императором великого князя, внука царя, под совместным регентством царицы и Сената. Если первая из этих партий возьмет верх, то надо ждать междуусобной войны… Но, вероятно, восторжествует вторая партия, как более разумная и справедливая…» Однако дипломат ошибся. Восторжествовала именно первая партия, сумев и междоусобной войны избежать, и сам политический кризис урегулировать в течение двух часов. Правда, объяснять ее успех чертовским везением или своевременным вмешательством гвардейских полков весьма опрометчиво, ибо победу ей обеспечила не грубая сила или русский авось, а одна «светлая голова», скрупулезно изучившая все имевшиеся на ту пору политические конъюнктуры и придумавшая меры, позволившие превратить вроде бы безнадежное для заговорщиков предприятие в беспроигрышное.