Я обычно не читаю предисловий к книгам, поэтому сначала не видела смысла его писать. Однако апробация книги на людях показала, что предисловие будет нелишним. Хочу честно признаться, что в этой книге нет почти никакого сюжета, поэтому она вряд ли понравится любителям сюжетных текстов. По жанру и стилю книга выросла из многочисленных писем, которые я в свое время писала друзьям и родственникам. Можно сказать, что это и есть такое длинное письмо о нашей жизни. Я писала эту книжку почти 3 года, так что «за время пути» дети успели немножко подрасти. Да и я тоже. В связи с этим хочется предупредить, что мнение автора может не совпадать с мнением автора (в другой момент времени). Как говорил (или не говорил) Лев Толстой, «я не воробей, чтобы всегда чирикать одно и то же». В общем, не судите строго!
Очень средний кризис не очень среднего возраста
Мне давно известно всё, не исключая смысла жизни,
Видно, потому я и не могу заняться делом.
М. Щербаков
«Книги – это переплетённые люди»
приписывается А. С. Макаренко
Нет у меня никакого кризиса. Он у меня уже был раньше, лет десять назад. Тогда младшая дочь пошла в детский сад, и после 6 лет сидения «в декрете» мне казалось, что жизнь проходит и уже почти прошла стороной. Подруги вышли в люди, а мне срочно надо их догонять.
Теперь я выхожу из очередного «декрета» и вижу, что все как раз наоборот – это у меня жизнь, а у остальных непонятно что. С детьми каждый день то концерт, то контрольная, то праздник, то поход, то еще что-нибудь. А у работающего человека – «работа – дом – работа – могила» (как говорил герой некогда культового фильма «Асса»).
Но все равно какая-то неуловимая тоска присутствует, чего-то не хватает. Вокруг все женятся, разводятся, рожают детей, выпускают книги, меняют работы, ездят на конференции. «А я ем яблоко и смотрю в окно», – как говорил персонаж известного фильма. Не хватает чего-то такого, к чему можно было бы прилепиться душой. Слишком свободна душа, и пугает ее эта свобода.
Охватывает какое-то беспокойство – что останется после меня. Килограммы вымытой посуды? Километры вымытых (и невымытых) полов? Это они дружно промаршируют за мной в вечность и будут моими свидетелями, что жизнь была прожита не зря? Мегабайты написанных писем? Дети останутся? Но они останутся после себя, а не после меня. В том-то и загвоздка, что останется только маленькая, невесомая душа. А что ей нужно, душе этой – неведомо.
Кажется, Симон Соловейчик писал, что пока ребенок маленький, для него мама – самая красивая, а папа – самый сильный. Еще года три мне осталось быть самой красивой.
И как кому-то удается жить реальной жизнью? Не завидовать, не строить планов, не погружаться в мечты или воспоминания. Просто жить в настоящем. Не постигаю. Боюсь, мне никогда не научиться.
Передо мной в магазине расплачивается покупательница. Продавщица отсчитывает сдачу. Говорит ей: «Секундочку!». И потом для большей выразительности добавляет: «Моменто море». Наверное, она думала, что это то же самое, только на латыни или по-итальянски. Всюду знаки…