Возможно, в душе я всегда была сломленной. И темноты во мне тоже хватало.
Быть может, кто-то иной, родившийся более цельным и совестливым, взял бы кинжал из горной рябины и предпочел бы смерть тому, что меня ожидало.
Все вокруг было залито кровью.
Я с трудом удерживала эфес кинжала. У меня тряслась рука, перепачканная в чужой крови. Я буквально разваливалась на куски, а труп убитого мною фэйского юноши уже остывал на мраморном полу.
У меня не хватало сил отшвырнуть кинжал. Я не могла сдвинуться ни на шаг, продолжая стоять перед трупом.
– Хорошо, – одобрительно промурлыкала с высоты трона Амаранта. – Продолжай.
Меня уже ждал другой кинжал и другая жертва, застывшая на коленях. Женщина.
Я знала слова, которые она шептала. Фэйка читала молитву.
Я знала, что убью и ее, как перед этим убила парня.
Убью всех троих, только бы освободить Тамлина.
Я – истребительница невиновных и спасительница страны.
– Не торопись, дорогая Фейра. Приступай, когда будешь готова, – растягивая слова, произнесла Амаранта.
Ее длинные черные волосы блестели, струясь по алому платью. Алому – как кровь на моих руках и на мраморном полу.
Убийца. Истребительница. Чудовище. Врунья. Обманщица.
Я не знаю, к кому относились эти слова. Границы между мною и самозваной королевой совсем размылись.
Мои пальцы разжались, и кинжал со стуком упал на пол, подняв брызги в расползавшейся луже крови. Часть капель попала на стоптанные сапоги, напоминавшие о моей смертной жизни. Та жизнь осталась настолько далеко, что вполне могла сойти за один из кошмарных снов, одолевавших меня в последние несколько месяцев.
Я взглянула на фэйку, ожидавшую смерти. Мешок на ее голове сполз набок, хрупкое тело не вздрагивало. Она приготовилась принять смерть от моей руки, принеся себя в жертву.
Я потянулась за вторым кинжалом, застывшим на бархатной подушечке, которую держал такой же застывший слуга. Моя влажная, жаркая ладонь сжала эфес, и он показался мне ледяным. Караульные сдернули мешок с головы обреченной фэйки.
Я узнала лицо, глядящее на меня.
Я знала эти серо-голубые глаза, золотисто-каштановые волосы, полные губы и выпирающие скулы. Знала слегка заострившиеся уши, руки и ноги, ставшие совершеннее и сильнее. Все прежние смертные недостатки исчезли, сменившись едва заметным сиянием, что излучают тела бессмертных.
Я знала всю пустоту, отчаяние и порочность, написанные на этом лице.
На этот раз рука, сжимавшая кинжал, не дрожала.
Левой рукой я сжала плечо, ощутив под кожей тонкую кость, и посмотрела в ненавистное лицо – мое лицо.
Потом всадила рябиновый кинжал в сердце, ожидавшее удара.