⇚ На страницу книги

Читать Вероятность реальности. Из десяти книг

Шрифт

Интервал

ISBN 978-5-4485-1168-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ИМЯ ВЕТРА

1995

«Всё, как тогда – уходит день…»

Всё, как тогда – уходит день,

и вечер удлиняет тень.

И Днепр напоминает мне,

как ты по берегу бежала

за мной. Вода едва дрожала,

и отражались мы на дне.

И ты так весело смеялась.

Я убежал, а ты осталась

одна на диком берегу.

Вернусь. Увижу отраженье.

За отражением бегу,

а Днепр уносит отраженье.

«Ты снилась мне короткими ночами…»

Ты снилась мне короткими ночами,

но сотни километров за плечами

нас разлучали.

Улары над ущельями кричали —

нас разлучали.

В ночи тайга, чуть слышная, ворчала:

«Начни сначала».

И разлучала.

Но как начать, когда начало

нас разлучало?

«Любимая, мы были дураками…»

Любимая, мы были дураками,

когда, грозя друг другу кулаками,

припоминали прошлые грехи.

(Какие же мы были дураки!)

Расстались не друзьями, а врагами.

Ты не сказала: «Доброго пути».

Я промолчал. За это и прости.

Морджот опять укрылся облаками,

и, значит, просветления не жди.

(Какими же мы были дураками!)

Но поздно крикнуть: «Нет, не уходи!»

Теперь дожди. Пока одни дожди.

«На постое в селениях дальних…»

1 февраля 1987 года

На постое в селениях дальних

и в палатках, уют не сулящих,

не ищите друзей гениальных,

а ищите друзей настоящих.

Пусть они из числа отстающих,

невезучих и вечно бродячих,

но зато из породы дающих

и взамен ничего не просящих,

из глупцов, что в мирской суете

не таскают за пазухой камни,

и легко, по своей простоте,

ваши беды разводят руками.

* * *

И считался героем, кто дня не прожил без стакана.

И считался дерьмом тот, кто горькую пить не посмел.

Сильным мира сего это на руку было. Вполпьяна

мужики не роптали. Хватало бы на опохмел.

И, почти не трезвея, ходили в роддом и за гробом.

И, чтоб крепче спалось, заливали пустые слова.

Ты не спился, отец. Я ж родился с похмельным синдромом.

Как болит голова! Как позорно болит голова!

«Блажен, кто верует, покуда…»

Блажен, кто верует, покуда

живёт на свете. И не худо

бы мне понять, что вера в чудо —

одна из самых светлых вер.

А снег пойдёт. Как раз к обеду,

когда я в Африку приеду.

Во вторник. Или лучше – в среду.

Но после дождика в четверг.

Как трижды три

маленькая поэма

Когда бы не был я раним

напоминанием одним,

что все мы меркнем перед ним,

и, как творцы макулатуры,

существованием своим

опасны для литературы,

то непременно бы нашёл

наперекор природной лени

возможность Музу на колени

себе привлечь и сесть за стол.

Уж мы придумали б, о чём

поведать миру. Калачом

на задушевную беседу

нас вызвать дошлому соседу

не удалось бы нипочём.

Как ни имей он на примете

прознать, каким таким речам

мы предаёмся по ночам —

он о желаемом предмете

не смог узнать бы ничего.

Так пожалеем же его.

Вот это шутка! Се ля ви.

(Надеюсь, что французским Вы,

мон шер, владеете свободно.)

Коль скоро будет Вам угодно

наверно знать, а что в виду

имею я, когда веду

о шутке речь, тогда охотно

признаюсь в том, что на беду

я не могу найти героя

среди знакомых и друзей,

дабы воспеть, как Одиссей

воспет и как воспета Троя,

а рифмовать на злобу дня

невыносимо для меня.

Герой, однако ж, найден. Он

был от рождения крещён

по православному обряду,

затем четыре года кряду

мочил пелёнки, чем смущён

немало был его родитель,

не зная за собой греха

подобного, ворчал: вредитель