Читать Сомогонка

Посвящается дочке Маше, ко дню рождения.

Поезд стучит «квадратурой» колёс об окоченевшие рельсы, вгоняя пассажиров в сон. К концу второго дня коньяк закончился. Лежу на нижней полке в купе и вяло размышляю: «Стоит ли рискнуть на остановке и взять чего-нибудь палёного?… Или ну её на фиг – экономию? Пойти выпить-закусить в вагон-ресторан?» И сразу же при этом вспомнилось, что в советское время рестораны были дешевле и в командировки летали в основном самолётом, а не тряслись по четверо суток через всю матушку-Россию.

Окно заледенело. Из печки воняет какой-то гарью. Под утро холодно и сквозит откуда-то из щели. Хорошо, куртка длинная. Повесил её в углу над головой. Теперь сквозит куда-то под подушку. Попутчики всё время меняются. Не успеешь к одним привыкнуть, как уже другие вселяются. Читать долго в тряску тяжело. Комп с собой таскать что-то поленился. В общем, тоска зелёная.

Опять тряхнуло и стоим. Прямо в тайге сплошной. До чего пейзажи тоскливые за окном! Где разруха, а где хоромы за пятиметровыми заборами…

Вот не люблю, когда вроде образованные люди начинают сленгом или архаизмами какими злоупотреблять. Это я к тому, что в коридоре очередной пассажир с проводником что-то выясняет. Особо не прислушиваюсь, но такая дремучая речь слышится, что ужас просто. Сначала казалось, что мужик просто прикалывается так, но нет.

Ну точно, ко мне вселяется. Мужичок совершенно затрапезного вида, даже солома в бороде. Боже мой! С мешком каким-то, а штаны на нём… Я такие последний раз видел у деда на даче в сарае. Там ими лаз в погреб зимой утепляли. И фуфайка того же стиля.

Думаю: «Сейчас он сапоги снимет – и я задохнусь».

– Доброго «здоровьечка»! – говорит.

И я ему с плохо скрываемым недовольством:

– Здрасьте!

А сам думаю:

– Тоже мне, ещё один народный целитель, блин.

Что-то мужичок засуетился: не знает, куда свой мешок приткнуть.

Говорю ему:

– Полку-то подними, там можно поставить.

Мужик, довольный, что наконец удалось пристроить свою поклажу, сел посредине полки, улыбается. Руки на колени положил, ноги поджал, ну прямо паинька. Я мельком взглянул на него. Лицо ничего: рябое слегка, но отвращения не вызывает. Взгляд открытый, ясный. Я расслабился. Вроде не грубиян и не хам. А дремучесть как-нибудь переживём. Лишь бы не вонял сильно.

– Меня Киром зовут, – первым решился на контакт мужичок. Ишь ты, думаю, с представления начал. Теперь представляться попутчикам и не принято как-то. Я привстал, протянул руку:

– Александр.

Поздоровались. Рука у него тёмная, жилистая и шершавая.

– Кир – это Кирилл, что ли? Или, как царя персидского, просто Кир?

Спросил, а сам пожалел. Думаю: «Ну вот что с этими персами выпендрился, видно же – мужик не в теме».

Кир почесал затылок:

– Можно и Кирилл, но лучше уж Кир, да и покороче будет.

Я думаю: «Ну Кир так Кир. Какая мне разница-то, собственно?»

Мужик привстал и полез под лавку к своему мешку. Достал какой-то свёрток и ещё что-то. Я не стал особо разглядывать. Подумал: «Может, перекусить хочет?»

Кир наконец угнездился поближе к окошку.

– Сань, слушай, а чего это у мужика там, в соседнем закутке, на пузе лежит? Вроде коробка какая-то открытая. И светится…

Я слегка приподнялся на локтях, пытаясь понять, что же имеет в виду мой сосед. Даже встал, прошёлся по коридору, невзначай заглянул в соседнее купе. Там толстяк увлечённо что-то смотрит на ноутбуке. Кино, видимо. Я вернулся, присел тоже к окну.