антимракобесовсое
падает снег, будто выполняет предназначенье,
«прочтя» наркоманско-булгаковский «Бег»
румынское небо источает снег,
белое
используется в темноте декабря, как «свеченье»
даже «ненебо» – пустыри, задворки, окраины
зимнего «Бухареста»,
мои личные предпочтения,
атмосферная музыка, моя медленная сиеста —
– где видимое пространство (от окна
до дальних деревянных кораллов)
заполняют снежинки холодной зимой, собой…
(но чай «паранной»,
согревает жарой неразумных хазаров)
нацедив головой тварительного участья
в современности жизни вожу по бумаге рукой
– появляются буквы, слова становятся частью
снежинок (они все кружАтся)
радостный глаз их «трогает» мой
скоро прохожими будем средь них
уже, как «читатели» мчаться
торговцы не значащих ничего случайностей и совпадений
где на углу «продаются» семечками
окружают нас
тебе хочется, чтоб алкоголики претворялись Венечками
(психолоджии голый зимний каркас)
торговцам – чтоб с деньгами расставался без сожалений
покупаем семечки, идем, едим
вместе с падающими снежинками,
протекая ранетыми ботинками, следим
в сумерках города за огнями следим
жизнетворчество наблюдается незамедлительно
и непосредственно – отпечатками на снегу,
«теплым светом оконных огней я тебя берегу»,
– кто? кого? и за что?
неподследственно
(небо, наверно, того, кто от него на том берегу)
из тумана плывут черные мокрые веточки,
низкое серое небо, декабрьский снег
на рассвете… Боженька на верху
ест «святые конфеточки»
– фантики падают с высот именно тех
какие конфеты?
сыроедческие: из бананов, фиников, кураги,
орехов и кэроба…
откуда я знаю?
а ты мне (в меня) попробуй, поверь…
тебе некогда?…ты уезжаешь задверь…
…в поезде почитаешь Льюиса Керрола…
за окном в снежном поле брела косяками форель
КРУГИ
как в летний полдень
под деревом тутовника иль алычи
горят круги опавших и раздавленных плодов
так вечерами, когда варенье и рафинад
блестят от света электрической свечи…
то люди, устав за день, сидят и пьют свой чай
(в кругах прожитых чувстсв и ускользнувших слов)
неглядя на расслабленных котов
круги под мышками на майке, «жирный плов»
с вечерними огнями заполняет этот край
последние закатные лучи
увидеть можно (лишь, наверное)
с пожарной каланчи
с вкрапленьями усталых мух и лямарОв
полоску горизонта, узреет птичка, блеск реки
с ее прохладой
а скромный, тихий, мирный обыватель
в «страничке» холодильника —
бутылку лимонада
…а вечер тянется, как мед за чайной ложкой
на веранду – здесь запахи цветов и «выбражают»
в небе звезды «поэтэссы»
сверчки стрекочут и светлячки кружатся
вокруг еще нераскалдованной принцессы
(и она поет…) и не одна…)
(все, что-то про чудесную страну «Ква-ранду»)
фа-фа…
прозрачные одежды сна
и твердые тяжелые предметы вдруг летают
или же выглядят немного странно
знакомые друзья или враги
и неожиданно космический корабль
морские звезды, боцман
орет всем что-то бранно…
а за бортом акула море ест из разной кураги…
и, а, у-у… нет, не акула, зеркалО
в которое несмотрится никто
(ведь все же спят) оно (пока не видно
и ковыряется в носу)
прозрачною рукой из прожужжавшего над ухом комара…
(муза поэту: «что я несу..»)
и где я, кто я… быстрее, нам пора…
ведь поезд наш уходит через…