Солнечным вечером ранней весны, уже четырнадцатой в жизни Эрна, в выходной, когда бульвары и скверы наполнились весёлым гомоном отдыхающих, они с приятелем Томми сидели на берегу пруда в городском парке, швыряя в воду мелкие камешки. Эрну нравилось, как утки, собравшиеся в кучку около каменного края водоёма толпились, налезали друг на друга, пытаясь поймать размокшую булку, брошенную им какими-то детьми… Он посмеивался, прищуривался, целился и ловко запускал галькой в самый эпицентр этого птичьего базара, и когда утки с испуганным гвалтом вспархивали, словно гигантский фонтан брызг, озорник приходил в настоящий творческий экстаз.
– Вот это да! Ты видел, жирный, как я их? Аж перья посыпались, так засуетились! – хорохорился Эрн, взвешивая на тоненькой полудетской руке очередной снаряд.
Леденцовое солнце уже немного припекало, и мальчишки сидели в одних футболках, расстелив свои куртки на оживающем газоне.
Томми был беленький, полноватый мальчонка с гнусавым голоском и вечными соплями. Низко на носу у него висели маленькие круглые очки. Он тоже подбирал пухлой, похожей на наполненную водой латексную перчатку, ручонкой гальку и пытался швырять в пруд. Разумеется, у него не выходило и в половину так изящно да метко, как у Эрна. Томми был стеснителен и нелеп, никто с ним не дружил. Потому-то он так доверчиво и беззаветно привязался к Эрну, который пожелал с ним общаться: пусть даже их дружба напоминала отношения между рабом и господином, Томми решил для себя, что это всё же лучше, чем одиночество. Он бросил, подражая приятелю, камень в воду, но тот упал сначала на каменный бортик пруда, а потом, отскочив от него, в воду на приличном расстоянии от уток.
Эрн залился весёлым смехом.
– Ну, сало, ты и снайпер! Учись!
Он подобрал камушек, и плавным летящим движением размахнувшись, угодил своим снарядом прямо между уткой и селезнем, которые важно проплывали мимо. Птицы оскорблённо загоготали, снялись и улетели.
Удивительная природная грация была в Эрне: она сквозила в каждом движении, читалась в изгибе юной стройной спины под просторным парусом зеленовато-голубой футболки, в длинных руках с острыми локтями, в подростково-угловатых коленках под потёртой тканью джинс… Даже пакости этот мальчишка умудрялся проделывать так привлекательно, что их хотелось повторить.
Томми безуспешно пытался достать птиц камнями до тех пор, пока какая-то пожила дама, гулявшая по аллее, не решилась прекратить безобразие:
– Пошли прочь, бездельники! Оставьте уток в покое! А не то я пущу в ход палку! – она угрожающе погрозила в воздухе своей тростью.
Эрн легко, словно вспархивающая птица, вскочил и, подхватив куртку, бросился наутёк. На бегу он показал пожилой даме язык и прокричал: