Читать очень

© Роман Лошманов, 2017

ISBN 978-5-4485-0737-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Перед входом на станцию метро «Сокольники» молодой человек наклонился к чистой старушке, которая предлагала лакированную туфлю. «Это очень хорошие туфли», – говорила она тихо, но гордо. Туфля была коричневой, на большом широком каблуке. Аккуратное, с аккуратными очками, лицо молодого человека было растерянным; мне показалось, что он не знает, что ему предпринять. В вестибюле его ожидала, водя ногой по полу, девушка в панаме. А девушка с красной сумкой в белый горошек села на сиденье и раскрыла тетрадь с конспектами. «Деление клетки, – прочитала она. – Все живые организмы имеют ограниченный срок жизни».

На пороге магазина «Чай. Кофе» на Волгоградском проспекте, справа от двери, было много белого птичьего помёта. Я подумал, что помёт не может появиться просто так, и поднял голову. Надо мной из бетонной дыры тянулись два воробьиных птенца. Они раскрывали жёлтые клювы и по очереди чирикали. Я стоял и смотрел на них, нагреваемый зноем. В магазине было прохладно. С кресла поднялся мужчина и спросил, что мне предложить.

У турникетов станции метро «Кропоткинская» возник конфликт. Служащая метрополитена отказывалась пропустить внутрь без оплаты проезда престарелую странницу, увешанную разнообразными котомками. Нищая поносила женщину в форменной кепи интересными словами, та отвечала ей громче, между их животами двигалось красное металлическое ограждение. Старуха сунулась было в турникет, служащая проводила её с гордыми за технику интонациями: горел красный свет, и устройство сработало, преградив путь. Странница метнулась ко мне. Она поглядела на меня одноглазым лицом, прося пропустить; из её подбородка росли волосы.

– Вот пусть вас молодой человек пустит, и вшей от неё! – предупредила контролёр.

– Матерь божья Казанская, царица небесная, убери её отсюда! – просила старуха, проходя внутрь.

– Вы с ней рядом садитесь, молодой человек! – пожелала контролёр.

– Выдра ненасытная; гюрза; матерь божья, дай ей проказу; матерь божья, царица небесная, дай ей проказу; ненавистная, – распространялась нищая, спускаясь по ступеням.

На платформе женщина с забинтованной ногой делала первый шаг.

– Да как же я пойду, – говорила она окружившим её милиционерам, мужчине в штатском и сотруднице скорой помощи.

В нашей округе ведутся строительства и прокладываются коммуникации: роют траншеи, ломают тротуары, вырубают деревья и зелёные насаждения. На проводе, соединяющем один дом с другим домом, повис обрубок ветви. Наверное, провод висит на этом месте долго, может быть, более двадцати лет, так что древесина обхватила его собой. Рабочие не смогли разъединить искусственное и естественное, они обрубили ветвь с двух сторон, уничтожив дерево, из которого она росла. Дерева больше нет, дерево было пространством, которое изменилось: место дерева занял подвижный воздух. Можно сказать и так: раньше пространство было здесь плотным и непроницаемым для людей и животных, а теперь оно разредилось. Можно сказать и по-другому, всё равно дерева больше нет.

Перемещаясь на трамвае к метро малоснежной зимой, я часто разглядывал голые деревья, заслоняющие голые дома, и думал о том, что, если присмотреться, эти дома и деревья по-своему красивы, и в них есть серьёзный смысл. Однажды ночью выпал снег, и утро было с синим небом, а всё было белым и объёмным – и земля, и стоящие на обочинах и во дворах автомобили, и различные виды кустарников, и полные висящих семян ясени, и коротко стриженые тополя, и берёзы, прижимавшиеся к стенам домов так, что было видно, насколько они переросли эти здания. Мне очень понравилось разглядывать и ощущать эту красоту, которая являлась просто красотой, без пояснений и условий. Белым-бело.