Да, вот сейчас.
Сминая, переламывая уже успевшие полностью раскрыться в полёте крылья, я с налёта швырнула его вниз. Удар был ошеломителен даже для меня, а ведь я была к нему готова. Мгновенно верх и низ снова перепутались, с трудом возвращая мне чувство направления. Наше стремительное падение я чувствовала буквально кожей – по то повышающейся, то снова понижающейся температуре сырого ветра, бившего в лицо, по растущим теням погрузочных платформ.
Силуэт «пациента» мелькнул где-то позади, пусть думает, что оторвался от меня. Это я решила его опередить. Медленно и расчетливо сосчитав до трёх, я рванула мир на себя.
Раздался натужный хруст, лямки от забытой в горячке полёта амуниции со свистом резанули мне между ног. Так, спокойно. Теперь приземляемся штатно. Отпускаем свой непрошенный подарок, расстаёмся с шершавым привкусом на языке, успокаиваем сердце. Так лучше. Я справлюсь сама, мне ничего не нужно.
Пиропатронов хватило лишь развернуть подушку купола да частью реактивной силой погасить смертельно опасную скорость. Секунду спустя их визг сменился хрустом – крыло зацепилось за арматуру, так что я едва сумела вовремя отстегнуть отработавший своё клубок ремней и разорванной в клочья ткани.
Моё кошачье везение не подвело – только каким-то чудом я не напоролась ещё на один штырь, чёрт знает для чего здесь воткнутый. Удар по ногам после всей этой воздушной акробатики был очень кстати, вернув мне необходимое – ориентацию в пространстве и чувство возвращения. Я в точности на выбранном мною пятачке в тридцати метрах ниже того места, куда хотел уйти «пациент». А раз так…
Сверху на меня пикировала большая безумная птица, которая решила завершить последний полёт в объятиях своего смертельного врага. Остановку ты уже пропустил, чудак, а на пассивном крыле следующий ярус уже оставит от тебя лишь груду костей в мясном фарше. Отчего-то ты слишком хочешь жить. А потому – больше тебе деваться некуда, иди к мамочке.
Холодный, необычайно холодный для этой жары пластик скользнул мне в ладонь, обвивая для верности хомутом запястье. Глаза прочертили трассу между дулом и большой птицей. В искусстве обращения с этим оружием важна ювелирная точность. Промахнись мимо нервного узла и наркотик сработает не так стремительно – жертва уйдёт, страдая лишь от жуткой мигрени, а то и просто погибнет зазря от болевого шока – искорёженная нервная система потом не скажет за «пациента» ни слова. Этот же… этот может просто довернуть, навсегда растворившись мёртвым, почти мёртвым мешком плоти в вязкой тишине и сумраке нижних уровней.
Правильно я не пыталась стрелять в прыжке, там и прицел не тот… а здесь он меня не видит. Для него я – тень, мелькнувшая в стороне. Прицелься точно, и спусти курок.
Серебристая ампула с коротким свистом ушла вверх, за ней сразу другая. Спустя пару мгновений большая птица комком изломанных перьев повалилась в двух шагах от меня. Множественные переломы, раздробленные в муку крупные кости, вырванные напрочь сумки суставов. Какое мне до них дело. Он уже не жилец – так, полуживая консерва для собственной памяти. Теперь он в моих руках.
Руки сами нашарили «ай-би» под подбородком, выдавая в эфир прямого канала: «крыса в норе». Пусть сами пеленгуют, да поспешают, если он помрёт до реанимационной палаты – их проблема. Я сделала всё, что от меня требовалось.