⇚ На страницу книги

Читать Мои 100 избранных опусов

Шрифт
Интервал

Редактор-корректор Ирина Задорожная

Художник-иллюстратор Сергей Муратов


© Михаил Гарцев, 2017


ISBN 978-5-4485-0794-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть I

«Ну, вот и всё…»

Ну, вот и всё.
Последний росчерк
пера, зажатого в руке,
и целый ряд безмолвных точек
растает где-то вдалеке…
И там, летя в пыли астральной,
в наплыве лунных анфилад,
всей сутью нематериальной
ты ощутишь ТОТ терпкий взгляд
со дна хрустального колодца
в янтарном просверке конька,
и крепко сдобренный морозцем
ТОТ пряный запах табака.

Примитивизм, или Ответ эстетам-формалистам

Ох, художники-эстеты,
Ваши сочные портреты…
Богатейшая палитра…
Просто глаз не оторвать,
а мы с Нико Пиросмани,
закусив цветком герани,
на расклеенном диване,
оприходовав пол-литра,
распевали… твою мать.
Ох, поэты-формалисты,
Ваши строчки так речисты.
Мысли флёр окутал тонкий,
да и чувств поток не слаб,
а мы с Нико Пиросмани,
нашу встречу остаканив,
в затрапезном ресторане
на застиранной клеёнке
рисовали голых баб.
Ох уж, интеллектуалы,
без штамповки и лекала,
как играете Вы в бисер,
любо-дорого смотреть,
а мы с Нико Пиросмани,
утром встретившись в тумане,
наглотавшись всякой дряни,
по Закону Высших Чисел
не дразнить решили смерть.
Вы рисуете картины,
рассыпая бисерины,
их нанизывая вскоре
на искусственную нить,
а мы с Нико Пиросмани
у последней стали грани,
там за ней нас кто-то манит,
подслащая жизни горечь,
обещая нас любить.

«Идеально рассчитано…»

Идеально рассчитано,
словно Богом даровано.
Шёлком, золотом выткано,
у других не своровано.
Но ногами орудуем
мы на праздничной скатерти.
Всё покатится кубарем
да к такой-то там матери.
Видно, в жизни не ценится
то, что Богом даровано,
и судьба наша мельница
перемелет ворованное.

«Вот и закончились сказки…»

Вот и закончились сказки.
Отголосила гроза.
Желто-багровые краски
кружатся в сумраке вязком,
неба надорваны связки
и голосуют вновь за
то, чтоб сменилась погода.
Хмурая мглистая хлябь
к нам снизойдёт с небосвода.
В панцире громоотвода
выползет новая явь.
Снег, как лачком-с, всё покроет,
и тишина, тишина…
Чёрт или буря завоет
с горя иль просто с запоя…
Грустно мерцает луна.

Ты – дом моего бытия

По правде, эпитет «великий»
навряд ли ласкает мой слух,
отчизны моей светлоликой
смущая помпезностью дух.
У родины вечно на страже
стоим, за отчизну моля…
Но кто же о матери скажет:
ВЕЛИКАЯ МАМА МОЯ?
Хотим её видеть здоровой,
разумной и сильной, как встарь…
Но отзвуки русского слова —
горящий любовью янтарь.
Сбиваю сомнений оковы,
гоню понимание вспять…
ВЕЛИКОМУ РУССКОМУ СЛОВУ
эпитет «великий» подстать.
Скучаю с тобою в разлуке,
мне тяга к другим – не с руки.
Все иноязычные звуки
ведут к созреванью тоски.
Я стал бы отшельник, молчальник —
мирской суеты мне не жаль —
но я берегу изначально
твою вековую печаль.
Стою часовым на границах
твоей непорочной красы
в сполохах вечерней зарницы,
и в утренних каплях росы.
С тобой я отважный воитель —
в ладье неземного литья.
Ты – друг мой и ангел хранитель,
ТЫ – ДОМ МОЕГО БЫТИЯ.

«Замок жемчужный…»

Замок жемчужный
в небе завис одиноко.
Тает окружность
в мареве летнего зноя.
Мир перегружен
вздохами горьких упрёков,
лютою стужей —
нашей с тобою виною.
Символов груда
в мире разбросана зыбком.
Свет изумруда
в отзвуке горных обвалов.
В толще Талмуда
Библия прячет улыбку.
Из ниоткуда
капля живая упала.