⇚ На страницу книги

Читать Раб человеческий. Роман

Шрифт
Интервал

© Зарина Карлович, 2017


ISBN 978-5-4485-0529-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В субботу после полудня на Дмитровское шоссе выехал автобус и на трассе, не вписавшись в поворот, врезался в «КАМАЗ».

От автобуса остался кусок мятого железа. Все пассажиры погибли на месте. В этом автобусе был и я.

Но я не умер, потому что умирает только живое.

Пролог

С трех часов ночи просыпался каждые полчаса.

Преследовал кошмар: авария с оторванными руками, ногами, головами. Моя вчерашняя ночная клиентка (во сне она была без горба) хватает меня за рукава и, подводя к окровавленным людям, шепчет: «Смотри, это тоже я подстроила!»

Люди падали, их кровь оставалась на мне, и от ощущения непреодолимого отвращения, похожего на то, которое не смог подавить с ней ночью, проснулся.

Оглядел комнату. Темно, и, как обычно, показалось шевеление в углу. Но дремота сморила прежде, чем я успел включиться.

Продолжение сна было еще более ужасающим. Снилась моя первая осень в городе.

Одна из постоянных клиенток, директор колледжа, после многочасовых моих излияний на тему «покончить с такой жизнью», предложила мне место на кафедре истории фотографии в ее колледже.

Все идет гладко, но на одной из лекций я вдруг расслабляюсь и начинаю рассуждать.

Жил был парень. И была у него одна страсть – мечтал он стать настоящим художником. Приехал, как водится, в большой чужой город… и вскоре иллюзии его испарились вместе со скудными деньгами, которых хватило бы теперь лишь на билет обратно… К тому времени у него уже была кличка – Смуглян…

Я рассказываю, а они слушают все, как завороженные. И вдруг одна бойкая девчушка вскакивает и, смеясь, тычет мне в лицо острым пальцем: «Смуглян! Мальчик по вызову! Я тебя узнала!»

И все ржут мне в лицо, не дают прохода. Все презирают меня!

В ужасе просыпаюсь. Судорожно шарю по тумбочке, включаю ночник.

На мобильнике несколько цифр: 6:47 и ниже – 7.10.11

Утро!

Лучшим средством вырубиться так, чтобы точно – пол – литра вина. Если не пил, без корвалола не засыпал. Со временем привык к паническим спазмам. Меня трясет, а я вроде как улыбаюсь. Со стороны похоже на сильный озноб.

Старуха – алкоголичка, квартирная хозяйка, по ночам не спит – бродит по квартире, разговаривает сама с собой, спорит, что – то все время выясняет. Включит телевизор и препирается с ним, не хуже Сергея Юрьевича Белякова из Таганрога1. Днем почти не выходит. Иногда раздаются странные шорохи, и мне кажется, что она, подобно Грегору Замза2, превращается в насекомое.

Теперь утро, и она заснула.

Я лежу один в глухом мире, таращась в темноту, дрожа всем телом. Потом все же засыпаю окончательно.


Проснулся около десяти и понял, что случилось страшное: там, за плотными шторами, расходился ливень. Разумеется, зонта нет. Это нехорошо, потому что я хотел пойти пешком.

Нужно встать, но нет сил. Вчера она их забрала у меня все. Осталось только на то, чтобы вот так лежать и ждать сердечного приступа.

Я не боялся аварий, темноты, «ночных чудовищ», клиенток – горбуний. У меня был просто ужас смерти.

Как и за год до этого.

За год до этого

Я выходил в парк, подальше от испарений гнилого ковра и завываний своей алкашки. Садился на скамейку, открывал папку и писал осень.