Рассвет дрожит на срубах башен,
в лампадке теплится огонь,
выходит смерд на нивы пашен
и портомойница в затон.
Ночных дозоров шлемы, латы
еще мерцают со стены
и деревянные палаты
хранят предутренние сны,
но петухи уже пропели,
келарь ключами прозвенел,
монахи сонные из келий
идут служить для божьих дел
под зов заутреннего звона.
Олег Рязанский ночь не спал
в своих отстроенных хоромах:
гонца с вестями ожидал.
Вот чьи-то голоса в притворе,
тяжелой двери легкий скрип,
но снова все затихло вскоре…
– «Прилип к Московии, прилип», —
вчера бояре говорили,
мол, Дмитрий лезет на рожон,
на Воже хана победили
числом.
Теперь сильнее – он
и, говорят, сильнее втрое:
Ягайло с запада спешит…
Москва из камня вежи строит
и вдруг сама от них бежит
куда-то в степь, на поле брани,
полягут все, а там и весть:
пора великое Рязани
княженье на Руси иметь!
Горят куски слюды в оконце,
в пол-неба пламя разлилось
и ослепительное солнце
над крышей службы поднялось.
Олег припомнил разговоры,
что в гриднице недавно шли.
Бояре!..
Как выжлячьи своры
вцепиться в зайца не могли,
все о себе, кусок получше
хотят в Московии урвать,
Москва свое еще получит,
важней Рязань спасти сперва,
пора б понять!
Олег встряхнулся,
черпнул воды ковшом литым
и дверь открыл:
– Гонец вернулся?
– Нет, княже…
Был Олег крутым,
дурного нрава,
сердцем черен,
имел обиды от Москвы,