Читать Один из нас

Нику Ройлу, который с самого начала был рядом, одаривая дружбой, вдохновляя и странно попискивая;

Моим агентам – Ральфу Вичинанце, Нику Марстону, Бобу Букману, Карадоку Кингу, Линде Шонесси и Лизе Ивли – за отличную работу, проделанную ради меня;

Джейн Джонсон, Джиму Рикардсу, Стюарту Проффиту, Кейт Мициак, Ните Таублиб и Дейву Хайбургеру; Алистеру Джайлзу, Сьюзан Коркордан, Джеку Томасу, Фионе Макинтош и «Битвокс»; Давиду Бэддиелу; Ариель и ребятам в Динсгейте; BFS[1]; Эллен Датлоу и Эду Брайанту; Колину Уилсону[2] за влияние на меня с давних времен и Эрику Бразилиану[3] за песню;

Тиму и Сьюзи – и не только за присмотр за кошками; Говарду за постепенное разрушение нашего дома; Саре, Рэнди, Питу, Дане, Крису, Лоррейн – и лондонским «главным подозреваемым»;

Адаму Саймону – за умение видеть невидимое лучше, чем большинство;

Стиву Джонсу за тестирование на работоспособность время от времени;

Дону Джонсону и Чичу Марину[4] за компанию в долгие темные ночи английской весны;

Конечно, Поле – за то, что она моя истинная жизнь;

И моим родителям с любовью.

Ночь. Перекресток в богом забытом районе Лос-Анджелеса. Никогда здесь не бывал и совершенно не жалею. Просто две дороги, широкие и прямые, уныло ведущие в четыре конца мира – туда, где ничуть не лучше, через места, где, скорее всего, еще хуже.

На каждом углу в тумане ютятся смертельно оцепеневшие, абсолютно немые здания. Кажется, они растут на тебя, как зловещая мультяшная деревня, но это обман зрения. Двухэтажные бетонные коробки не настолько угрожающи. Им это не свойственно. Здесь город выглядит как пустая координатная сетка: его строения настолько малы в сравнении с незастроенными площадями, будто то, чего нет, гораздо реальнее того, что видишь.

На пороге круглосуточного винного магазина дрожит предсмертной дрожью скукоженная собака. Свет внутри так насыщенно желт, что фигура продавца, спящего за прилавком, точно плавает в растворе формальдегида. В юности женщина наверняка помогла бы псу. Сейчас у нее уже нет сил о нем позаботиться. Желание помогать давно увяло, скрылось глубоко внутри – да и животное все равно умрет.

Не знаю, сколько мы ждем, стоя в тени подъезда и кутаясь в дорогое пальто. Она за это время выкурила уже полпачки «Кимз» – но курит быстрее среднего, а часов не носит. Такое ощущение, что этот угол на задворках – единственное, что я когда-либо видел и когда-нибудь увижу; время здесь остановилось и не находит веских причин возобновить ход.

От далекого фонового шума отслаивается звук едущего автомобиля и вторгается в наш мирок. Она поднимает глаза, видит мелькание фар в начале улицы, слышит шелест шин по асфальту и рокот двигателя, довольного своей работой. Мы наблюдаем, как подъезжает машина. Сердце женщины бьется медленно, сознание холодно и глухо. То, что она чувствует, даже не ненависть – не сейчас и никогда больше. Когда опухоль отчаяния становится больше пожираемого тела, оно все время слышит ее рост. Женщина перестала сопротивляться своему несчастью. Все, что ей нужно, – немного покоя.