Читать Под звуки музыки

Непонятную музыку Глеб услышал, когда невысокий мужчина с будто обрубленным лицом и в дубленке нараспашку, из-под которой виднелся галстук, наконец лениво поинтересовался, сколько стоят его работы. Редкие снежинки задумчиво падали в вечернем морозном воздухе, образуя на рамах картин «соляные» горки. Глеб периодически смахивал их рукавом.

Музыка появилась и пропала. Словно открыли и закрыли дверь в помещении, где она звучала.

– Простите, что вы сказали? – растерялся Королев, обращаясь к мужчине в дубленке.

Тот махнул рукой. Забудь. Ерунда все это. Был порыв, но исчез. Растаял, словно снежинка на горячей ладони… И мужчина пошел дальше вдоль торгового ряда, оставив после себя аромат дорогого одеколона.

– Растяпа ты! – пробормотал Ефимыч, художественный ряд которого был выставлен слева. Его сочные сибирские пейзажи продавались. Сегодня уже один ушел. – Если покупатель проявил интерес, его надобно хватать за грудки и тыкать носом в полотно, объясняя, что ты – новый Пикассо. А ты о чем думаешь?

Глеб не ответил. Поднес ко рту закоченевшие ладони, пытаясь согреть их дыханием. К вечеру мороз крепчал, и он, в своем тонком пальто, рисковал подхватить воспаление легких…

В этот момент до Королева вновь донеслась странная музыка. Она была тихой и раздавалась из-за длинного забора трикотажной фабрики, вдоль которого расположился торговый ряд – южане с цветами, бабульки с семечками, коротышка с небольшими черно-белыми телевизорами и вот они, невостребованные мастера кисти и масляных красок… Глеб услышал далекий вой духовых, звон тарелок, отчетливые удары барабана. Музыка казалась немелодичной – так, разрозненный набор звуков. Однако, ритм в ней присутствовал и ощущалась непонятная гармония.

Она звучала лишь несколько секунд, потом растворилась.

– Вы слышали? – удивленно спросил Королев.

– Что? – не отозвался, а скорее прокряхтел Ефимыч.

– Музыку… Странную такую.

– Я слышал много музыки, – ответил Ефимыч, дохнув на коллегу запахами дешевой водки и маринованного огурца, отчего Глебу захотелось зажать нос. – Но музыка не помогает мне справиться с болью сердечной, которая охватывает меня, когда я вижу разлагающийся мир вокруг… Только вот это помогает. – Он наполовину вытащил из кармана широченной дубленки четвертушку "Столичной".

– Нет, я спрашиваю вас о музыке, которая играла только что…

Ефимыч посмотрел на Глеба оловянными глазами.

– Разлагающийся мир, – повторил он.

Глеб вздохнул.

В этот вечер музыки он больше не слышал. В этот вечер перед Глебом возник вопрос, что приобрести на скудные деньги, оставшиеся от пособия по безработице. Он долго топтался перед продуктовым магазином, затем решился, вошел и купил два килограммовых пакета риса. На этом рационе уроженца китайской провинции он должен прожить до следующего месяца.

"Нужно обязательно продать хотя бы один холст, – думал Королев. – Обязательно в течении этой недели, иначе мне придется туго".

Следующий день выдался морозным, и единственное, чего хотелось людям на улицах, как можно скорее оказаться в теплом месте. Продажа шла из рук вон плохо. Свернулись бабульки с семечками, коротышка-телевизионщик пришел, но не рискнул включать свою технику, южане с цветами не появлялись вообще. Ефимыч стоял насмерть, согревая огненной водой тело и душу. Ютясь рядом, Глеб размышлял об увлечении людей топить свои беды в алкоголе. Не то, чтобы у него не было бед. Он не принимал это как метод.