С чукотским охотником я познакомился в санатории «Трускавец». В те времена мы жили в одной большой стране и поэтому свободно могли ездить туда, куда хотели. Я приехал попить минеральной воды «Нафтуся», а охотник приехал просто отдохнуть, посмотреть, как живут люди, которые дальше всех находятся от Чукотки.
Поселили нас в один номер. При знакомстве он назвал очень трудное имя, которое я никак не мог сразу выговорить, но мой сосед сразу сказал, чтобы называл меня по имени Второй.
– Потом, – говорит, – однако, если время будет, я расскажу, откуда такое имя появилось, и откуда появился я сам.
Как и все охотники, Второй не прочь был прихвастнуть и приврать, поэтому его рассказы вполне можно отнести и к фантастическим, и не к фантастическим, к юмористическим и не юмористическим, но с такой фантазией Второй вполне мог бы стать знаменитым рассказчиком или писателем.
Рассказы Второго я публикую так, как они расположились в моей записной книжке. По этим рассказам можно судить, каким было его настроение во время нашего отдыха. От охотничьих баек до поэтической лирики.
Если говорить совсем правду, то мою собаку звали не Нюшка, а Нюрка. Попробуйте позвать такую собаку и крикните громко: «Нююююррррккаааа!». А потом мы будем смотреть, как вы остановите свою упряжку.
Нюшкой собаку назвала моя жена. Мне подарили этого щенка в обмен на песцовую шкурку. Сказали, ездовая собака. Думали, будет, как все, серого цвета, а она выросла ослепительно белой. Только носик розовенький. И хвост колесом. А еще она умела улыбаться. Говорят, все лайки умеют улыбаться. Наверное, но моя Нюшка улыбалась, как обыкновенная девушка, которая ждет своего парня и видит, что он идет. Собака, как собака, серьезная, послушная, а как увидит, что я иду, так и улыбается во всю пасть. И я ей улыбаюсь. Люди смеялись: «Смотри, не влюбись в свою Нюшку». А что? Старики рассказывали, что мы никогда не умираем, а просто переходим жить из одного тела в другое тело. Я в это верю. Мне кажется, что я уже все видел, встречался с людьми, которые живут в других странах. И, может быть, и Нюшка была раньше женщиной, красивой, с белыми волосами, красивыми глазами, и она царствовала в северном государстве, и суровые мужчины подчинялись каждому ее жесту.
Моя Нюшка была вожаком в упряжке. Заслужила она это место. Как какая собака начинает рычать на мою команду, типа: «Да, ты кто такой, чтобы здесь командовать, особенно мной», так сразу Нюшка бросается на него, а зубы у нее, не дай Бог, укусит шутя, и бузотер сразу встает на свое место. Заметил я, что и собаки сначала предлагают поесть Нюшке, а потом уже едят сами. А Нюшка ни с кем не ела вместе, только из моих рук питалась. Сидела в сторонке, улыбалась и ждала, когда я дам ей кусок вяленой рыбы. И всегда норовила лизнуть руку, чтобы свою любовь показать.
А в тот раз мы поехали за бельком. Не буду вам рассказывать, как его добывают. Не было бы большой цены за мех, да всякого, кто белька носит, в тюрьму бы сажали, то разве стали бы мы убивать детенышей нерпы, которых духи заставляют рождаться белыми на свою погибель.