⇚ На страницу книги

Читать Виват, Елисавет! (императрица Елизавета Петровна – Алексей Шубин)

Шрифт
Интервал

Подпоручик Семеновского полка Булгаков смотрел на зеленую травяную гладь, расстилающуюся у подножия горы, наверху которой слабо курился дымок, и прощался с должностью. А может быть, и с жизнью.

Нет, голову ему на плахе не снесут, ибо императрица Елизавета, вступая на престол, поклялась никого головы не лишать и слово свое покуда держала, но ведь с человеком можно расправиться и иным способом, не обязательно топором палача. Можно, к примеру, сослать его на вечное поселение вот в этакую глушь, куда не только Макар телят не гонял, но где про телят и вовсе не слыхали.

Коров здесь нет, только олени. Младенцы их зовутся, конечно, оленята. Гору здесь именуют не горой, а сопкою. Небось потому, что она дымом сопит. А впрочем, черт его знает, почему! Домов человеческих здесь раз и обчелся, только те, что солдатики для себя построили. А прочий народишко, даже и ссыльный, живет на манер тутошних обитателей, туземцев, – в неких сооружениях из оленьих шкур, набросанных на шесты. Жилище сие именовалось «чум», и подпоручик Булгаков вдруг задумался: нет ли в сем слове общности со словом «чума»? Ей-пра, что то, что другое равно страшно для обыкновенного человека, не рожденного в сей невообразимо далекой земле, называемой Камчатка, а сосланного сюда – пусть даже и за преступления действительные.

А каково пострадавшему безвинно?.. Можно ли вообще тут выжить? И кто знает, жив ли тот человек, коего он, подпоручик Семеновского полка Булгаков, вот уж третий год пытается разыскать по всем острогам земли русской? Поиски его безуспешны, и все чаще приходит в голову, что нет больше на свете той победной головушки, на кою свалилось сначала счастье великое, а потом столь же великая беда…

Ни одного упоминания его имени и его участи в бумагах всех тех острогов, где побывал в его поисках Булгаков. Ни одного отклика на призыв:

– Кто здесь бывший лейб-прапорщик Алексей Шубин?

Полная тишина и безвестность! На это обрекла его бывшая императрица Анна Иоанновна, пусть ее черти дерут в аду, прости, Господи!

Булгаков при упоминании черта даже не перекрестился – за время своих затянувшихся поисков столько раз поминал нечистого, что рука отвалится, если будешь непрестанно крестами обмахиваться.

Главное дело, имя Шубина было неизвестно даже в канцелярии сибирского губернатора. Кое-как удалось выяснить, что ордер об аресте и ссылке выписывал генерал-фельдмаршал Бурхард-Христоф Миних, сам уже несколько лет отбывающий ссылку в Пелыме. К нему был спешно отправлен курьер, и Миних, выговорив себе некоторые послабления и увеличение содержания, указал-таки место, куда он (по приказу самой императрицы Анны Иоанновны) заслал бедного прапорщика. Где-то на Камчатке.

Но где именно, об этом не ведал даже Миних.

«Шубин, Шубин… – мысленно твердил Булгаков словно заклинание. – Где ж ты, Алексей Шубин?! Конечно, ты был разжалован, тебе было запрещено называться собственным именем, ты путешествовал от острога к острогу, от пересылки к пересылке под немыслимыми кличками, но почему не отзываешься, когда тебя выкликают на всю Россию?! Не значит ли это, что тебя и впрямь можно отыскать не на этом свете, а уже на том?»

Булгаков отвернулся от прекрасной долины, на зеленой глади коей отдыхал его взор, словно на поверхности моря, и с тоской поглядел на толпу народа, стоявшего в некоем подобии строя.