Сижу дома, смотрю на экранище,
там, спор о власти неистов.
Это Вольфович, с утра по раньше
ругает врагов своих – коммунистов.
Вслушался, слегка отряхнувшись от лени,
с какого конца в этом споре я?
Слышу слова, …коммунизм… …Ленин…
Вновь обсасывается история,
Громко, от удовольствия млея.
(прислушался, чего хорошего?)
Понятно, оплевывают Ленина,
предлагая отказаться от прошлого.
Это значит и мне надо
забыть своего отца и деда.
Камнем на память мою преграда —
это значит забыть Победу?
Вслушиваюсь. Решил удостоверюсь,
правильно ли понял слова оратора.
И начинаю понимать ересь
требований либерала-демократора.
Другая программа, опять либералы.
Хочется услышать о настоящем.
Нет, рекламой переполнены каналы,
и я – отключаю ящик.
Иду бриться. Намылил морду,
а в душе, продолжается спор.
Может быть, я излишне гордый,
плохо слушал их разговор.
Включил, гляжу в глубину экрана,
это ничего, что он плоский.
Сразу слышу слова бранные,
и имя слышится …Маяковский…
Чем же поэт задел либералов?
Вот уже добрались до поэтических стихий.
До тех, выступающих с открытым забралом,
людям озвучивая свои стихи.
Что до Маяковского современному СМИ.
Смерть поэта для них – сенсация.
Это неожиданность для них самих,
как Антарктиде, объявить санкции.
До его поэзии есть ли дело?
Стихи его не звучат с экранов.
Легче ковырять его бренное тело,
Без сожалений, что ушел рано.
А может с радостью, что кончилась эпоха,
в которой за взятку тюрьма светит.
Кто теперь объяснит детям —
что хорошо и что плохо.
И на другие вопросы
правдиво ответит.
Ковыряясь в грязном белье прошлого,
пороча и извращая суть истины,
мы не создадим ничего хорошего,
только прежнюю убьем искренность.
Или страх, что вернется поэтище.
Во весь свой рост и свою натуру,
не смотря на время осветит еще —
в окнах РОСТа новую номенклатуру.
Не смерть поэта мусолить надо,
Не в грязном бель ковыряться спеша,
стих поэта, в котором радость
с экранов людям надо вещать.
Ноктюрном водосточных труб
ошарашены?
Понятно. Зачем вам город-сад?
Слышать поэта вам нынче страшно?
Он из прошлого, одна из преград?
Он же боролся за чистоту нравов,
клеймил продажный люд чиновный.
Ярче сейчас понимаешь, как прав он,
и стих его звучный гремит как новый.
Стих его – к морозу стоек,
к жаре устойчив, в дожди не мок.
Пережил пятилетки строек,
войны пожары, демократию – не мог.
Сколько битв прошел генеральных,
сколько грязи из мозгов выжег,
а в процессе реформ либеральных,
изъят из обращения, но выжил.
В тухлом болоте слепой наживы,
строки ярче и звонче вдвойне.
Суть обещаний чиновничьих лживых —
призыв к идеологической войне.
Гвозди, переплавлены на крючки и шпильки.
Кровь разбавлена, в ней не стало,
перетертого жизнью на мелкие опилки
так необходимого ей металла.
Сады цветущие, просто, под корень.