Читать Любовь психолога. Повести и рассказы

– Заходите, – обратился психологог одной из частных столичных клиник к очередному клиенту.

В дверь кабинета стеснительно вошёл уже не молодой, сильно потрёпанный жизнью мужчина.

– Итак, рассказывайте, что Вас ко мне привело? – как можно более участливо спросил Иван Петрович.

– Понимаете…, – начал мужчина.

– И?

– Я встречался с женщиной. Она таджичка или казашка, или киргизка, ну что-то из этих, впрочем я не разбираюсь.

– Да…, – участливо протянул Иван Петрович, а про себя вздохнул и подумал: «Совсем с бабами тяжко стало в Москве. Уже всех, кого подберут, пользуют. О чем они с ними говорят? Хотя какое тут говорят – не до говорильни, когда вечная „тоска“ по телу». Иван Петрович был интеллигентом, и поэтому без нужды старался не выражаться. Но работа была достаточно тяжелая, если учесть, что каждого человека приходилось слушать внимательно, не пропуская информацию. А потом пытаться выявить причинно-следственные связи в хаотичных и, порой, не поддающихся никакой логике, действиях пациента. А происходило с каждым такое, что иногда и в сказках о зверюшках из леса аналогии не сыщешь.

– Так и вот, – продолжал мужчина. Я с ней познакомился в продуктовом магазине. И пригласил к себе домой жить. Я вдовец. Жена у меня умерла. И оставила троих детей. Я, знаете ли, очень люблю деток. И люблю их воспитывать. И уж совсем замучился жить один. А тут наконец-то женщина. И я очень обрадовался.

– Ну конечно, обрадовался, – подумал про себя Иван Петрович, – нашел кого иметь. Как тут не радоваться? Но вслух, конечно же, ничего не сказал. – И чего эти «милые люди» так дико любят деток, и любят их воспитывать? Прямо маниакальность какая-то, не иначе, или же самый простой способ уйти от суровой, давящей реальности. Просто не замечать ничего вокруг и «воспитывать» деток. Знать бы ещё, что это означает в их понимании? Книжек, понятно, они им не читают, в театры не водят. Как воспитывают? Кто их поймет…

– А тут брат ко мне приехал. И, когда я уходил на работу, он с ней тоже спал. Ну, он одинокий потому что. А потом она забеременела. Так и вот, я очень хотел знать, чей же это ребёнок – мой или брата? Но так и не узнал. Я её спрашивал: «От кого будет ребёночек?» А она ничего не говорила. А потом, вообще, взяла и уехала к себе в Казахстан или в Киргизию, и там будет рожать моего ребенка. А я очень сильно страдаю.

– Можно было бы сделать анализ ДНК, – задумчиво протянул Иван Петрович. Но раз её нет, то как тут сделаешь? А она обещала вернуться?

– Нет, она не хочет со мною общаться. Хотя я считаю, что это мой ребёнок. Так как мы с ней часто ездили на дачу летом – почти всё лето. И там каждую ночь, да не по одному разу, я вступал с ней в половой контакт во всех позах, – с гордостью сообщил мужчина, – не могло же это пройти бесследно? Наверное, это мой ребёнок?

«Бедная таджичка, или же узбечка – просто образчик покорности какой-то. Немолодой, неопрятный мужик каждый день возит на дачу и там целыми ночами „не слезает“ с тебя – не каждая выдержит такое. А если учесть ещё и брата, то конкретно волосы на голове дыбом встают. Брат набрасывается днём. А этот, многодетный уже папаша пятидесяти лет имеет её ночью без передыху. Когда же она отдыхала?» – опять про себя подумал психолог и опять не сказал ни слова. А говорить иногда и не надо было. Случаи попадались абсурдные.