Ясным сентябрьским пятничным днём из дальнейшего ясно какого года по Тель-Авиву жизнерадостно шагал более или менее молодой человек.
Магистраль носила имя ветерана второй мировой войны Моше Даяна, а прохожий носил имя «Леонид Лайтман» и был ветераном второй ливанской войны. Недавно демобилизованный «милуимник» (что в переводе с иврита означает «резервист») приближался к перекрёстку с улицей, увековечившей мэра Нью-Йорка. Мелодично, хоть и негромко он пропел на известный мотив:
– Дан приказ нам не на Запад,
А в другую сторонУ.
Уходили добровольцы
На ливанскую войну…
На светофоре зажёгся зелёный сигнал, и машины остановились, давая пешеходу «зелёную улицу». Лайтман ускорил шаг и уже собирался ступить на проезжую часть, но тут согласно закону бутерброда (который, если не является сэндвичем, падает маслом вниз) на светофоре вспыхнул красный свет. Лёня хотел было перебежать на другую сторону улицы Ла-Гуардия. Но тут он взглянул на водителя (точнее, водительницу) ближайшего автомобиля и застыл, как кролик перед удавом.
Красавица «ослепила» своего поклонника белозубой улыбкой, и транспортное средство тронулось. Влюблённый успел заметить номер: «72—135—59» и проговорил:
– Кржижановский и конец восстания Бар-Кохбы… Ситроен-Берлинго!.. И улыбка!!
Затем бросился за французской иномаркой через «дерех Моше Даян» с криком: «Стой! Кому говорят?! … То есть таацри, бэвакаша!»
Лёня догадался, что недоступная красавица не говорит по-русски. Почему «догадался»? Потому, что девушка была представительницей… эфиопской общины. Почему «недоступная»? Потому, что бывший воин старался (к своему сожалению) не для себя.
«Ситроенша» то ли увидела преследователя, то ли услышала, а возможно – и то, и другое. Она остановила автомобиль у обочины и гостеприимно распахнула переднюю дверь. Запыхавшийся спринтер плюхнулся на сиденье и попытался отдышаться.
– Тали, – проговорила водительница.
– Чего?! – опешил Лёня.
– Гуд афтенун. Май нэйм из Тали, бат уот из ё нэйм?
– Май нэйм… Тьфу ты! … НаИм мэОд. ЦоорАим товИм. Шми Лёня, авАль зе лё мешанЭ. (… Очень приятно. Добрый день. Меня зовут Лёня, но это не важно.)
– Ляма лё? (Почему не важно?)
– Потому, – ответил на иврите бывший военнослужащий, – что важно другое – моего бывшего командира зовут Моше.
– А твоего министра обороны зовут Амир. Ну и что?
– Ну… это… Капитан Моше БикИла.
– ТАк бы сразу и говорил! – заразительно рассмеялась дочь знойной Африки, услышав эфиопскую фамилию. – И он попросил тебя разыскать какую-нибудь эфиопку?
– Да, какую-нибудь, но чтобы у неё был Ситроен-Берлинго с твоим номером и очаровательная улыбка.
– Ой, ну чтО ты! – смутилась Тали (возможно, она покраснела, что по понятным причинам было не заметно). – Какой наблюдательный офицер! Только почему он доверил столь деликатное дело своему подчинённому?
Лайтман вспомнил советскую песню, в которой незадачливый герой полюбил «чудесную девушку Тоню» и попросил друга стать посредником. «Чудесная девушка» ушла к другу. Лёня представил, что «эфиопская Тоня» выберет его, но тут же отогнал эту сладкую предательскую мысль.
Конец ознакомительного фрагмента.