Читать Смерть в поварском колпаке

Огромная благодарность шеф-повару Акраму Беналле за рецепт, созданный специально для персонажа этой книги.

Центральный рынок [со своей вечной жаждой пищи] бросает ее, загребая лопатами, Парижу, чтобы зверь спокойно оставался в клетке.

Эмиль Золя[1]

Под теплым дыханием Жюльена Вильдье листик кориандра затрепетал, словно крылышко мотылька. Опираясь локтями на стол хромированного металла, весь подавшись вперед, шеф-повар внимательно изучал башенку севиша из морского гребешка и авокадо, показавшуюся ему недостаточно твердой. Взяв вилку, Вильдье осторожно проткнул севиш, ощутив упругое сопротивление. Значит, ошибся, холодильник хорошо сделал свое дело, с облегчением подумал он.

Нажав центральную кнопку таймера, он принялся за композицию следующего блюда: тоже севиш, на этот раз из морского карася, менее затейливый, быстрого приготовления, отлично подходящий для завтрака. Кусочки филе, нарезанные кубиками, мариновались в концентрированном соке японского лимона, соке лайма, оливковом масле, с добавлением морской соли и нескольких горошин перца. Все было оставлено на ночь в холодильнике, хотя вполне хватило бы пары часов. Нарезав половину свежей спаржи ровными тонкими ломтями на «мандолине», а вторую порубив ножом на мелкие кубики, Вильдье смешал ее с рыбой. С помощью специальной формочки переместил заготовку в середину светло-серой фарфоровой тарелки прямоугольной формы. Пока он сворачивал конусом уголок салфетки, чтобы стереть несколько попавших на тарелку крошек цедры, со стороны подсобки до него донесся странный металлический звук. Кого, интересно, принесло в такой час? Он бросил взгляд через плечо. Вокруг ни души. Ничего, кроме сверкающего металла и почти нереальной чистоты плиточного пола в залитой ярким светом кухне.

Вильдье выключил таймер. На композицию ушло две минуты сорок шесть секунд. Нет смысла записывать, он не забудет. Округлив до трех минут, можно определить примерную скорость приготовления. И тогда он взялся за третье блюдо, по новому рецепту, которое должно было получиться вкусным и легким, в соответствии с его пониманием самой идеи бистрономии – «элегантности без надувательства». Тонкими ломтиками шеф-повар нарезал свежую лососину, а половинку грейпфрута порубил на кубики, расположив их полукружьем на овальном блюде. Немного гомасио (смеси жареного кунжута и морской соли), кунжутного масла, мисочка поджаренных кедровых орешков, чуть душистой периллы, несколько хорошенько вымытых редисин, которые он очень тонко порезал, да пару веточек укропа – для украшения блюда большего и не нужно. Вильдье снова запустил таймер, руки его пришли в движение с четкостью метронома, однако он старался держаться среднего темпа. Главное – не переборщить со скоростью: время должно быть такое, чтобы в него все же мог уложиться стажер, талантливый, разумеется. Вдохнув запах готового блюда, он почувствовал неудовлетворенность, сожалея, что не догадался дополнить его тонкими ломтиками подсушенной в духовке колбасы чоризо. Шеф уже было водрузил на вершину небольшой пирамидки несколько веточек укропа, как вдруг послышалось легкое поскрипывание, словно кто-то скользил по полу с величайшей осторожностью, дабы не помешать его работе. Вильдье резко обернулся, и в этот самый миг в грудь его вошло лезвие ножа: сияющее, ослепительное, как последняя вспышка жизни. Все длилось пару секунд, не больше. Как раз столько, чтобы он смог увидеть того, кто вот так осмелился прийти и вспороть ему сердце. Крика не последовало. Часы показывали семь тридцать шесть.