Читать У ангела

Люблю я этот жанр: ладный, легкий, быстроходный – как небольшая, умело сработанная мастерами шхуна, – жанр так называемой «маленькой повести». Это не рассказ, в котором надо спрессовать в десять-пятнадцать страниц «сюжет-героев-завязку-развязку-всё!», и не вольготная многостраничная бодяга, где можно расслабиться и тянуть тягучие мысли героя на двадцать страниц, зная, что понятие «повесть» спишет все длинноты по ведомству «глубокой психологичности». И это, опять-таки, не роман – многопалубный лайнер, с двумя тысячами пассажиров, обслуживать которых должны еще две тысячи разных мелких персонажей, включая автора, – ужасная, многолетняя морока!

Нет, маленькая повесть – это…

Словом, это три такие повести, собранные под обложкой данной книги. И о каждой из них мне есть что вспомнить.

Довольно часто на встречах и в интервью меня спрашивают о том, как возникают, как приходят к автору названия книг. Случается ли над ними долго думать или они являются как озарения? Долго ли пребывает текст неназванным, как подкидыш на ступеньках приюта, или его имя, как имя долгожданного ребенка, смиренно поджидает момент рождения рассказа, повести, романа – дабы поставить последнюю точку, вернее, самый яркий, завершающий книгу штрих?

А я, признаться, не всегда помню – как и при каких обстоятельствах родилось то или другое название, и в ответах обычно бываю уклончива: мол, идея вещи предполагала… основная мысль просвечивала… перипетии сюжета диктовали…

Но вот история одного названия всегда вспоминается мне во всех деталях, в звуках и запахах дня, в окружении такой красоты, которая оставляет в памяти след на всю жизнь.

Я говорю, конечно же, об Италии.

Впервые мы оказались в Италии в 1998 году, и маршрут проложили себе такой, какой выбирают все новички: Рим – Флоренция – Венеция. Правда, мой художник еще втиснул в серединку Равенну, ничем не примечательный, провинциальный, осеняемый гулом воскресных колоколов городок… если б не легендарные мозаики Сан-Витале, к которым, как ловцы жемчуга на глубину, устремляются понимающие люди со всего мира.

Это путешествие завершала Венеция, поразившая нас с той минуты, когда ночью мы вышли из здания вокзала и перед нами, в лучистом свете фонарей, возникли причал с вапоретто и первые палаццо, похожие на изукрашенные ларцы.

Мы пробыли в Венеции целую неделю, и все эти дни слились у меня в какой-то безумный салют непрерывного восторга. Впоследствии мне приходилось бывать в Венеции в разное время года, вдвоем с дочерью, с подругой и опять с мужем… Этот маленький город бесконечен, неисчерпаем, непостижим, даже когда ты неплохо ориентируешься в густой сети его переулков, каналов, набережных и подворотен. Но в тот наш первый приезд мы, вероятно, похожи были на истоптавших ноги безумных пилигримов, в поисках очередной церкви, собора, картины, вида…

Понятно, что к вечеру мы буквально падали с ног и просто валялись у себя в номере, почитывая дешевый путеводитель (дорогой и хороший у нас украли в Риме вместе с сумкой). И так, листая путеводитель, явно состряпанный кем-то из местных предпринимателей, халтурно переведенный каким-нибудь студентом факультета славистики, я наткнулась на очередной ляп.