Глава первая. Случай в Пальмире
Петр убил еще одного, особенно наглого слепня, пытавшегося пристроиться на его щеке, и негромко выругался. Мало того, что донимает жара, а воздух, кажется, состоит из мельчайших частичек пыли, так еще и эти твари. Нет, уж если не повезет, то не повезет во всем. Какой идиот решил, что Пальмира уже полностью освобождена? И почему военному советнику, при особе которого Петр состоял переводчиком, нужно было сломя голову мчаться из относительного спокойного и прохладного Дамаска в это адское пекло?
А его самого за каким чертом понесло в одиночку рассматривать древние руины? В Москве он никогда не замечал за собой тяги ни к древностям, ни к истории вообще. Но делать в предстоящие три часа ему было решительно нечего: начальник уединился «для послеобеденного отдыха» со сговорчивой медсестричкой, а ему разрешил быть свободным – «до восемнадцати ноль ноль». Что он Пальмире, что ему Пальмира?
Но зато потом можно будет небрежно пробросить при случае, что был-де я в этой самой Пальмире. Песок и руины. Какую красоту загубили, сволочи! Причем – абсолютно бессмысленно загубили. Бандиты они бандиты и есть, хоть и величают себя «воинами Халифата». Удивительно, что они вообще такое слово знают.
– Сейчас у Пальмиры под контролем террористов осталась одна высота, на которой располагается древняя цитадель, – просветил на днях «штабного» военный корреспондент одного из российских телеканалов, который – вот же бедолага! – уже три недели сопровождал штурмовые отряды в этом районе. – Отряды ополчения «Соколы пустыни» сейчас штурмуют крепость с нескольких сторон, но им приходится работать без поддержки авиации. ВКС России не наносят удары по цитадели, чтобы сберечь памятник. Сам город практически полностью блокирован. Но говорить о том, что он взят, пока рано. Боевики не спешат покидать Пальмиру. Так что лично мне непонятно, зачем вы сюда приперлись. Не дай Аллах, пристрелят.
– Начальство так решило, – уклончиво ответил Петр. – А с ним спорить… сам знаешь.
– Как не знать, – усмехнулся военкор. – И давно ты так… воюешь?
– Скоро три года, как приехал. Но все больше в Дамаске. Основные переговоры-то там проходят. Тут все больше бомбят и стреляют – переводить нечего.
Тут он немного слукавил, поскольку, помимо Дамаска, повидал довольно много: уж очень охочим до древности оказался его начальник. Военный советник в свое время закончил Институт Стран Азии и Африки, но… с персидским языком. Это, впрочем не мешало ему смотреть на Петра – выпускника Института военных переводчиков – как на представителя более низкого сословия.
Нормально. Попал бы сюда каким-то чудом выпускник МИДа, смотрел бы на советника сверху вниз, ибо МИД – престижнее, это каждый первокурсник знает. А военные переводчики – это рабочие лошадки, низшее звено, хотя и по-арабски бегло говорят, и стреляют хорошо, и гранату при случае могут в цель кинуть, а при бомбежке спокойно ищут надежное укрытие, а не бросаются в первый попавшийся сарай.
Да, наездился он сразу после выпуска по Ближнему Востоку. Знающие люди говорят, что в мире остался единственный восточный город с аутентичной древней застройкой – это Старый город Дамаска. Сначала был уничтожен Старый Багдад, а потом пришла очередь древнего сирийского Алеппо.