Часть I
Воскресный полдень
Сэддл-Вэлли – городок в штате Нью-Джерси. Во всяком случае, когда в конце тридцатых, едва почуяв первые признаки упадка зажиточного Манхэттена, в этот лесной край устремились охотники за недвижимостью, они обнаружили здесь небольшой городок.
Белый щит – указатель на Вэлли-роуд – гласил:
Сэддл-Вэлли Инкорпорейтед[1]
1862
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
Слова приветствия были написаны мелкими буквами: в Сэддл-Вэлли не любят посторонних, будь то туристы или праздные зеваки, глазеющие из окон проезжающих мимо автомобилей на то, как проводят свой досуг местные жители. Поэтому по выходным улицы здесь патрулируют две полицейские машины.
Кстати, на указателе написано не «Сэддл-Вэлли, Нью-Джерси» и даже не «Сэддл-Вэлли, Н. – Дж.», а просто «Сэддл-Вэлли».
Городок не признает административного подчинения – он сам себе хозяин и живет, отгородившись от всего мира, надежно защищенный и независимый.
В тот июльский день одна из патрульных машин отчего-то проявляла особое усердие. Белый с синими полосами автомобиль быстрее обычного курсировал из одного конца города в другой, объезжая жилые кварталы, состоящие из нескольких сотен коттеджей с прилегающими к ним заботливо ухоженными земельными участками площадью до одного акра.
На необычную активность патрульной машины в тот день обратили внимание несколько жителей Сэддл-Вэлли.
Это было частью тщательно продуманного плана.
* * *
Джон Таннер в старых теннисных шортах, поношенной рубашке и кроссовках на босу ногу наводил порядок в своем гараже и прислушивался к голосам, доносившимся со стороны бассейна, где резвились двенадцатилетний сын Таннера Реймонд и его приятели. Время от времени, когда детские голоса становились тише или смолкали вовсе, Таннер выходил во двор, чтобы убедиться, что с детьми все в порядке.
Жена Таннера Элис то и дело появлялась в гараже из дверей прачечной и молча тыкала пальцем на очередную груду металлолома. Растущие в гараже горы хлама выводили ее из себя, а Джон терпеть не мог выбрасывать старые вещи. На этот раз Элис ткнула пальцем в навозоразбрасыватель, который валялся в дальнем углу гаража.
– Я установлю его на стальной постамент и продам музею современных искусств, – буркнул он. – Незаслуженно забытые шедевры. Доисторический период садоводства.
Элис Таннер рассмеялась, и ее муж с удовольствием отметил про себя, что у нее по-прежнему звонкий и приятный смех.
– Я откачу его к обочине. Мусор забирают по понедельникам…
Элис потянулась к проржавевшему остову навозоразбрасывателя, но Джон остановил ее:
– Погоди, я сам.
– Ну уж нет, – живо возразила она. – Ты на полпути передумаешь.
Таннер поднял реликвию и перенес через стоявшую в том же углу роторную косилку фирмы «Бригсс и Стрэттон», и Элис осторожно провезла ее мимо своего миниатюрного «Триумфа», который она шутливо именовала «символом социального престижа». Однако не успела она выехать на подъездную дорожку, как у тележки отвалилось правое колесо. Оба рассмеялись.
– Теперь-то уж непременно его купят.
Элис подняла взгляд на шоссе и перестала смеяться. Прямо мимо их окон ползла белая патрульная машина.
– Похоже, местное гестапо проводит сегодня рейд по выявлению неблагонадежных.
– Что? – Таннер подобрал колесо и бросил его в тележку.