Немного развеселившись, Алекс решил не терять время даром и попытаться записать свои впечатления. Лететь предстояло девять часов. Он вооружился блокнотом и ручкой.
«24.02.99. 16 часов 20 мин. Борт «ХИЛ-62». Таинственная занавеска. Стюарды и стюардессы старательно занавешивают вход, чтобы и щелки не осталось. Занавеска, резко отдернутая, как на арене цирка. Стюард – белая рубашка с коротким рукавом, жилетка, бабочка. Впереди тележка с напитками. Даже вино есть! Впереди сцепились двое: судя по выправке, военный, с бритой головой, испепеляющий взгляд. «Я смогу поставить тебя на место! С полковником дело имеешь! Щегол!».
Последняя запись была сделана через восемь с половиной часов.
«Какая-то делегация. Ученые? Один из них, с лицом олигофрена, напился до того, что его гоняли стюарды. Жалуется: „В ментовку хотят сдать“. Летим на высоте десять с половиной километров, скорость 950 килом в час, за бортом минус 60 градусов. Первый раз покормили над Хатангой, второй за 15 минут до Уоллогды».
– Речь готовите?
Оторвавшись от своего блокнота, Алекс увидел повернувшуюся к нему фрау Лец, с любопытством рассматривающую его каракули.
– Ага, – кивнул Спиро, – тронную.
В это время по проходу вновь двинулись стюарды с тележками: разносили чай. Не успели они дойти до середины салона, как корпус лайнера вздрогнул, потом еще раз, словно провалившись в пустоту. Под ложечкой у Алекса неприятно заныло. «Ну вот, еще этого не хватало!». Из динамиков раздался голос стюардессы, призвавшей пассажиров не беспокоиться и пристегнуть ремни. Стюарды покатили свои тележки назад. «Какие еще такие турбулентные потоки?» – заворочался Спиро в кресле, пытаясь отыскать завалившиеся куда-то концы ремня.
Самолет трясло, как на стиральной доске. Приподняв козырек стеклофильтра, Алекс глянул в иллюминатор и обомлел. Сколько хватало взгляда, все было в грозовых тучах – циклопических уступах небесных хребтов и отрогов. Серое переходило в угольно-черное. Молнии полосовали пространство вдоль и поперек и почему-то горизонтально. Впечатление было такое, что самолет летит прямо в пасть дьяволу. Спиро вцепился в подлокотники кресла и закрыл глаза. «Великий Умка, помоги добраться нам всем целыми и невредимыми!».
Болтанка продолжалась еще минут пять и вскоре прекратилась. Позже пилоты экипажа, вспоминая этот рейс, как на духу клялись, что были свидетелями непонятного явления: словно гигантская фреза ввинтилась в толщу грозовой облачности и образовала тоннель прямо по курсу летящего «ХИЛа». Это и спасло воздушный корабль от чудовищных жерновов того исключительной силы урагана, который прошел гигантской метлой по Среднегроссийской возвышенности, войдя в историю как самый разрушительный за последние пятьдесят лет. Но никто из них не видел, как над лайнером, на высоте двадцати киломиль, параллельно двигался странный объект, охваченный радужным сиянием, невидимый для радаров служб ПВО. До Мозгвы оставалось десять минут полета.
В тот же день в далеком Гномконге разбился «Убоинг-747», унеся жизни пятидесяти пассажиров.
Ветер перекатывался по взлетной полосе, по площади перед аэровокзалом, неся запахи свежей листвы, парного асфальта и еще чего-то, что невозможно было уловить. Он был совсем другим, этот воздух, отличным от почти стерильного, без запахов, воздуха Чумландии. Спускаясь по трапу, Алекс вдыхал его всей грудью. «Черемуха? Нет, не черемуха… Вот я и в Мозгве. Что и говорить, встреча неласковая. Словно предупреждение какое-то. Поневоле мистиком станешь».