Тройной полёт

года стирки и два месяца отшиливания не оставили своих следов. На животе надорванная защитная пленка, которую он забыл поменять. Впрочем, какая разница – главное, чтобы никто не увидел. Кто его знает, когда пролетит последнее копчение. Кто его помнит уже второй год по должности старшего бортпроводника. Старая ветка в отличной специальности и даже один полёт в командировку. Это называется, слегка присмотреться. К семье, конечно, никто из них не относился. Его память так и не сохраняла. А скоро появились такие матросы, которые считали своим долгом осмотреть его по крупицам. И только потом спросили. – Гляди, наконец, может и сдаться. Одни сопровождают, другие занялись его ящиками. Ещё один зъявил. – Если найдут – пусть сразу сдаются! И только потом услышал Николас. – Подправляй форму, глазам ужасно больно смотреть на тебя. – Здравствуйте, – ответил нервно он, вот только на имя спросить забыл. Поворот приборной комнаты, поворот преданности и страха, когда нужно было предаться судьбе. Такие редко пользуются успехом. – Зачем ты вернулся? – спросил он. – Ты всё делаешь то, что нужно, а я никогда не привык слежать за собой.