По поводу похорон Н. А. Добролюбова

Много лет назад, в тот день, который запечатлен в памяти как 29 мая 1848 года, по улице Лиговке медленно шла грустная процессия, перемещающаяся в направлении кладбища Волково. Никто не обращал особого внимания на этот поток горемычных людей, ибо они сливались с серой толпой прохожих. Возглавляли этот мрачный ход конвоиры в оранжевых балахонах, неуклюже несущие гроб покойного. За ними тянулись старушки в лохмотьях, разговаривающие шепотом, созерцающие своеобразное шествие. Следом за этими жалкими гробоносцами следовали изможденные ношей двуспаннеры коляски, запряженные худыми скакунами… Пройдя через узкий проход ближайшего переулка, процессия поползла дальше по дороге, вслед за тяжелым историческим бременем. Вокруг нее плотно обступали скупецы, рассматривающие будущие убитые. Тем временем, все больше людей присоединялись к похоронному шествию, дабы поклониться ушедшему, но их интерес был скрыт за затянутыми тучами горя. Солнце заглянуло из-за облаков только тогда, когда конвоиры остановились перед муромскими воротами кладбища. Вскоре собравшимся предстояло отпустить своего друга в мир иной, где он был надеялся найти спокойствие и мир, которого не смог найти в этом трагическом мире. Внезапно, все вокруг ожило - грустные мелодии заполнили воздух, и каждая нота струни стала отзываться в глубине сердец присутствующих. Души умерших жили ветерком, легким на крыльях, но безысходность была их спутником на протяжении всей жизни. Это была книга, наполненная драмой и человеческой трагедией, вызывающая глубокие раздумья о предназначении и потерях. Ее странички раскрывали перед читателем истинную суть простых людей, безмолвно проплывающих сквозь суету и лишения жизни. В каждом абзаце книги звучали тревожные аккорды, медленно напоминая о близости смерти и скоротечности времени, которые мы, часто находясь в ярости и нетерпении, бываем склонны забыть. Она удерживала нас за руку, направляла в святое место и загадочно подмигивала, как будто обещая тайну, которую только знала. Взглядывая вглубь этих страниц, мы находили истинный смысл человеческой боли и страданий, чувствуя, что каждая живая душа заслуживает вечной памяти и места у зрелого яблоневого дерева.