Пепел и Дым. Я (не) вернусь

В далекий день, когда хоккей стал выходом из серости повседневности, в доме раздался восторженный крик комментатора, сопровождавший голевой бросок Дымова. Волнение охватило всех, кто находился рядом с экраном телевизора. Именно тогда маленький сын внезапно обратил внимание на хоккеиста и взглянул на меня с яростным намерением в глазах. Желание заняться таким же спортом охватило его душу. Однако внутри меня забурлило что-то отрицательное и болезненное. Картинки, проникшие в мою память десять лет назад, рассыпались словно нервы. Дымов оставил своей сестре только разочарование и боль, а затем улетел за тысячи километров, чтобы прославиться в Национальной Хоккейной Лиге. Сестра ушла из жизни, и теперь я была одна, отвечая только за сына. Мой голос зазвучал решительно, когда я вырвала пульт из его рук и выключила телевизор. В словах, прорщенных через зажатые зубы, прозвучала истинная боль, затем определенность. Он никогда не будет, как тот человек. Но мальчик остался настойчивым, смотря на меня своими упрямыми голубыми глазами, исполненными обиды. Внутри меня тлела ярость, и я взяла решение подарить дышащей игре в хоккей Дымова горькое продолжение, каким оно было для нас. Я поклялась, что он должен понять, как тяжело бывает, когда твоя жизнь разрушается прямо перед глазами, а ты бессильно наблюдаешь за этим, не зная, что делать. Так началась моя настойчивая борьба с холодной игрой судьбы, который никогда не позволяла моему сыну стать хоккеистом. Тема хоккея была запретной. Она навсегда осталась позади, вместе с тем, что уже невозможно вернуть.